Конец учебного дня в школе для девочек традиционно знаменовал шумный поход в столовую. В эти часы долгожданной свободы уже никто никуда не спешил и если бы не ворчание кухарки, которая требовала от учениц, чтобы те не засиживались, кое-кто мог бы торчать там до самого отбоя. Вот и теперь по праву работников СМИ группе школьниц всё же удалось сговориться с фрау Штосс и выпросить полчасика пребывания за удобным широким обеденным столом.
Со времени осеннего бала прошло уже больше недели. Многое было если не забыто, то затолкано в дальние закоулки памяти. В личной жизни некоторых выпускниц после того вечера произошли перемены. Ханна теперь встречалась с молодым человеком из числа студентов местного колледжа, Карен – с тем самым сыном мера. Насчёт Марты всё было ясно без слов, но всё же по вечерам после отбоя она под грифом «секретно» делилась с соседками деталями жарких выходных, которые ей довелось провести с будущим мужем уже без строгого надзора родителей. Гретта и Фридрих нашли друг друга. Этим двоим мало было свиданий по выходным. Они не уставали созваниваться и переписываться, то осенённые каждый своей догадкой, касательно проводников и полупроводников, то просто из-за того, что соскучились друг по другу. Родителям молодого человека, как и матери Ханны пришлось смириться с выбором каждого. Тем более что на фоне несостоявшегося жениха, который столь внезапно избрал другую, легкомысленное поведение Ханны отошло на дальний план.
Кристина после признания Теодора и всего случившегося тем вечером не спешила отвечать мужчине взаимностью. Встреча с Хоффером в коридоре школы всё ещё казалась ей настолько унизительной и гадкой, что невольно она находила причины откровенности учителя в чувстве жалости по отношению к ней. Она была благодарна ему за спасение, но даже несмотря на то, что Хоффер так и не успел ничего с ней сделать, она почему-то чувствовала себя грязной и порочной, недостойной внимания того, кто так неосторожно признался ей в любви. Эта удобная отговорка вписывалась в стремление девушки посвятить себя работе и заботам о маме. После пережитых событий Кристина ещё явственнее осознала тот факт, что она всегда была и навсегда останется дочерью проститутки, даже если Лили оставит своё ремесло. Подобное невозможно изжить.
Одноклассницы оккупировали стол возле окна, где было особенно светло и, разложив перед собой груду разнообразных бумаг, шумно обсуждали дальнейшие планы.
– Молли! Это просто великолепно! – Марта выудила из стопки белый листок с рисунком, на котором изящными контурными мазками была изображена девушка в откровенном платье, а совсем рядом с ней – высокий, стройный мужчина с небрежно растрёпанными тёмными волосами. Было ясно, что рисунок делался наспех карандашом, а позже его аккуратно доработали тушью. – Это же мы с Гансом! – она повернула листок к подругам, чтобы все могли обозреть сей шедевр.
– Обалдеть, – протянула Ханна. – А кого ты ещё успела нарисовать, Молли? – она кинулась перебирать картинки в надежде отыскать себя.
– Я не помню, – призналась Пэкс. – Людей было много и приходилось очень быстро выхватывать взглядом хоть кого-нибудь. Некоторые наброски так и не получилось закончить.
– Жаль, – протянула Ханна, убедившись, что её портрета среди картинок нет.
– На этот случай всегда есть фотик! – самодовольно выпалила Карен. – Фотографий у меня вагон – столько плёнки извела. Найдёшь себя, так и быть – подарю, – она снисходительно подтолкнула подруге гору снимков.
– Сначала нужно выбрать то, что пойдёт в печать, – остановила щедрый порыв фотографа Кристина. – Потом что останется, заберёте.
– Согласна, – поддакнула ей Гретта. – Тем более что нам всего полчаса выделили.
