Дождь в Некрополисе-7 был не водой. Это был конденсат отчаяния, выпадающий ядовитым туманом, подсвеченным мертвенным сиянием неоновых реклам, ползущих по стенам Яруса Дельта. Фиолетовый. Ядовито-зеленый. Кроваво-алый. Они отражались в лужах из машинного масла и неизвестной химической жижи, превращая переулок в аквариум для уродливых, потерянных теней. Неоновая тоска. Слова вертелись в голове Кайро, горькие и точные, как привкус этого воздуха – смесь озона, гниющих отбросов и чего-то металлически-сладкого, что въедалось в легкие.
Лира стояла, прислонившись к протекающей трубе, обмотанной клочьями изоляции. Ее фигура в потертом термоплаще казалась хрупкой, почти нереальной в этом гнилом полумраке. Визор ее нейрошлема – дешевая, потрескавшаяся модель – пылал изнутри безумием. Кайро видел отблески: водопады шифрованного кода, обрывки голограмм несуществующих архитектур, вспышки предупреждений – кроваво-красные символы опасности, которые гасли, не успев сформироваться. Она ныряла в "Хаос". Слишком глубоко. Слишком долго.
"Лира! Выныривай!" Его голос, хриплый от постоянного напряжения, сорвался на крик. Он схватил ее за плечо, ощутив под тонкой тканью костлявую дрожь. "Ты слышишь? Сюда идут!" Влажная тьма в конце переулка зашевелилась. Не обязательно "Мнемосин". Голодные тени Нижних Ярусов чуют слабость. Но их ножи ржавые, а инстинкты – примитивные и жестокие.
Она не отреагировала. Ее губы беззвучно шевелились, вырисовывая цифры, обрывки координат, бессвязные символы. На визоре, сквозь хаос данных, мелькнуло лицо. Женщина. Красота ее была ледяной, совершенной и абсолютно безжалостной. Глаза – как черные дыры, затягивающие свет и смысл. Элиса Вейланд. Призрак. Основательница рухнувшей империи, чьи кости давно сгнили где-то в фундаменте Верхних Ярусов. Лира вскрикнула – коротко, резко, будто ее ударили ножом в мозг. Тело дернулось в его руке.
"Лира! Что там?!" Кайро встряхнул ее сильнее, чувствуя, как его собственное сердце колотится о ребра.
Ее глаза, огромные и слишком яркие в бледном, осунувшемся лице, на миг сфокусировались на нем. В них не было просто страха. Там был ужас. Голый, первобытный, как понимание падающего в бездну. "Она… Ключ…" – прошептала она, голос превратился в цифровой хрип, скрежет сломанного синтезатора. "Все… связано… Ты…". Визор погас. Стекло стало абсолютно черным, непроницаемым зеркалом, в котором неон Некрополиса искажал его собственное, изможденное отражение в карикатуру.
И тогда она растворилась.
Не взрыв света, не портал, не телепортация. Ее просто… не стало. Один момент – хрупкая фигура дрожит в его руке, термоплащ шуршит о ржавую трубу. Следующий – рука Кайро сжимает пустоту. Термоплащ бесшумно сползает по трубе и падает в масляную лужу с тихим плеском. Визор шлема, теперь просто кусок черного пластика, глухо стукнул о камни.
Тишина. Только вездесущий гул города-трупа над головой и мерзкое бульканье в сточной канаве. Давление в ушах. Тошнота, подкатывающая к горлу. Холод, пронзающий глубже, чем ядовитый дождь.
Кайро замер, глядя на пустоту, где только что стояла Лира. На черный визор в луже. На жалкий комок ткани. В его голове, поверх шока и нарастающей паники, всплыл последний, искаженный синтезатором слог: "Ты…".
Последний след Лиры угасал в "Хаосе". И он остался один. С неоновой тоской, ядовитым дождем и черной дырой в груди, куда только что провалилось все, что еще имело смысл.
