1. Старушки на Луне.
.
Бабе Дуне Грязевой было 90 лет. Раньше она работала при церкви. Продавала свечки, собирала записки. Но потом церковь закрыли, и на этом месте открыли магазин.
Попа куда- то сослали, а старушки певчие собирались теперь по хатам, пели. Баба Дуня стала больная, сгорбленная и старенькая. Тимуровцев прикрепили ухаживать за ней. Принести дров (в Поволжье, где дров не было, это были кизяки, изготавливавшиеся из коровьего навоза и соломы), очистить снег у самой избушки, у порожка. Принести воды из колодца. Самой-то ей трудно было это сделать.
В углу её скромной хатки стоял старинный сундучок. Она его аккуратно открывала в другую сторону, чтобы тимуровцы не видели, что там лежит. Ушлые тимуровцы обхаживали старушку со всех сторон.
– Теть Дунь, а что у тебя в сундучке?
– Теть Дунь, а можно я на сундучке посижу?
Однажды она смилостивилась по своей доброте, не думая, чем это ей обернется, и показала тимуровцам, что лежит в ее заветном сундучке. А лежали там желтые письма с фронта от погибших мужа и двух сыновей. И весь сундучок был наполнен старинными восковыми свечами, которыми она очень гордилась и дорожила.
Любили мы тетю Дуню. Но больше всего любили чего-нибудь пожевать. Жевали все: вар, смолу, солодку – солодик, выдергивали камыш, ели аир; от смолы и вара зубы у ребятишек были черные.
А тут такая роскошь! Воск мягко жевался, был приятным на вкус, приятно щекотал нёбо и пощелкивал на зубах: щёлк, щёлк, щёлк, щёлк!
Мы попросили у бабы Дуни свечечек пожевать. Она нам радостно выделила по одной свече.
На следующее утро вся маленькая школа жевала воск. Это была конвертируемая валюта. За жвачку из свечки давали открытку с изображением артиста, конфету, мятный пряник, писчее пёрышко или деревянную ручку к нему, цветной карандаш. Народ ничего не жалел, для того, чтобы пожевать восковую жвачку. Зубы побелели. Ребятишки радостно вытаскивали изо рта и показывали друг другу, у кого какая жвачка.
– Дай пожувать, – просили те, у кого ничего не было на обмен.
Четыре тимуровца имели успех. Их ждали с утра у ворот школы и гурьбой провожали из школы до дома.
И так мы просили у бабы Дуни свечки каждый день.
Наконец, поток свечей иссяк. И она нам перестала выделять. Мы стали держать совет: как же выпросить ещё.
Самая сметливая, смелая и башковитая была Люся Шабалова и она придумала вариант отправления стариков на Луну. Вариант сработал.
Ребятня прибежала к бабе Дуне.
– Тетя Дуня, беда!
– Что такое, дочкя? Кака така беда?
– Ой, беда так беда! Ты знашь, что щас придумали-то, мы те даж боимся сказать!
– Да говоритя скорее, не тянитя.
– Ты знашь, на Луну народ собрался лететь скоро. Старушек-то не жалко. В государстве решили теперь отправлять на Луну всех старух. Слыхали, в правлении на тя разнарядка пришла.
– Ой, что же мне делать-то? Кто ж мя защитить?
– Мы за тя похлопочем!
– Ой, похлопочитя! А я уж вам ещё свечечек добавлю!
– Добавь, добавь.
Узнав, что ее хотят отправить на Луну, старушка щедрою рукою выделила свечки юным тимуровцам – будущим представителям российского бизнеса. И всё было хорошо. Но кто-то из соседей или учителей просветил старушку. И однажды, когда обнаглевшие тимуровцы, пресыщенно и жадно поглядывая на сундучок , пришли рассказать, как они хлопочут за тетю Дуню, она вдруг сказала:
–От что, ребяты. Я хоть на Луну, хоть на Марс готова лететь, лишь бы вас, сволочей, больше не видеть.
И тимуровцы были с позором изгнаны из дома. А потом их после этой истории в пионеры не хотели долго принимать. А особенно Люсю Шабалову. Она обиделась и сказала: ну и не надо мне ваш собачий ошейник! Учительница узнала об этом на летних каникулах, и дело чуть не закончилось исключением из школы. Но это уже другая история.
