Развод: Я стала другой. - Сур Шамс

Я стояла у окна кухни, рассеянно помешивая ложкой остывший чай. За стеклом моросил дождь — унылый, серый, словно размытый акварелью. Точно такой же, как в тот день, когда я встретила Диму. Восемнадцать лет назад... Господи, куда ушло это время? Тогда я была другой — молодой, стройной, с огненно-рыжими волосами и беззаботным смехом, который разносился по всему двору. Теперь же в зеркале на меня смотрела женщина средних лет, с усталыми глазами, первыми глубокими морщинами и десятком, нет, двумя десятками лишних килограммов.

Из детской раздавался смех — искренний, заливистый. Максим и Катя играли в своей комнате, то и дело переговариваясь. Их радость должна была согревать меня, но тревога, поселившаяся внутри, не отступала. Последние месяцы я жила в каком-то липком предчувствии беды. Дима изменился. Он поздно возвращался с работы, его телефон стал для него чем-то вроде бронированной крепости, а на мои вопросы он отвечал с холодной отстранённостью.

— Мама! Мамочка! — Катин звонкий голос вырвал меня из раздумий.

Я поставила чашку на стол и пошла в детскую. Катя стояла у двери, её русые волосы были растрёпаны, а в глазах светилось нетерпение.

— Что случилось, зайка?

— Мы хотим пиццу на ужин! — воскликнула она, а Максим, стоя за её спиной, энергично закивал.

— Хорошо, сейчас закажу, — улыбнулась я, хотя сердце сжималось. Последние месяцы пицца стала нашим постоянным ужином. Я почти перестала готовить — зачем, если Дима больше не ел мою еду? "Слишком жирно", "слишком пресно", "вообще несъедобно" — его претензии звучали всё чаще.

Когда часы пробили восемь, я начала нервничать. Дима обычно приходил в семь, а теперь... Я взяла телефон, дрожащими пальцами набрала его номер. "Абонент недоступен". Сердце пропустило удар. Такое случалось всё чаще, и всякий раз внутри что-то ломалось, медленно, но неотвратимо.

В половине девятого дверь наконец открылась. Дима вошёл, бросив ключи на тумбочку, и я сразу почувствовала резкий, чужой запах дорогого парфюма. Его рубашка была помята, а на щеке — едва заметный след от красной помады.

Сделала шаг вперёд, сглотнула комок в горле.

— Дима... кто она? — мой голос дрогнул, и я ненавидела себя за это.

Он остановился на секунду, словно обдумывая ответ, а потом медленно снял пиджак, аккуратно повесил его в шкаф. Ни тени смущения, ни капли раскаяния.

— Екатерина Андреевна, нам нужно поговорить, — его голос был деловым, холодным. Тон, которым он обычно разговаривал с партнёрами по бизнесу, но не со мной. Никогда со мной.

Что-то внутри взорвалось.

— Не называй меня так! — я почувствовала, как по телу пробежала дрожь. — Я твоя жена!

Он посмотрел на меня так, словно я сказала что-то нелепое.

— Была, — медленно произнёс он. — Я подал на развод. У меня... другая жизнь теперь. Софья... Она молода, красива, понимает меня.

Мир рухнул. Всё, что я строила, за что держалась, в одно мгновение превратилось в пыль. Воздух стал вязким, грудь сдавило так, что я едва могла дышать. Я хотела кричать, ударить его, выплеснуть всю боль, но только стояла, цепляясь за край стола, как утопающий за последнюю доску.

А он уже отвернулся, достал телефон, легко набрал сообщение. Возможно, ей. Софье. Моё место в его жизни было занято. Я больше не существовала.

Каждое слово, что он произнёс, было словно удар ножом. Острые, холодные, проникающие прямо в сердце. Я медленно опустилась на пол, чувствуя, как реальность размывается, как стены квартиры, ещё недавно такой уютной, вдруг начинают давить со всех сторон. Где-то вдалеке — как будто через толстое стекло — слышались детские голоса. Испуганные, дрожащие. Но я не могла пошевелиться.

— Ты не получишь ни копейки, — его голос был ровным, бесстрастным. Ни капли сомнений, ни намёка на сожаление. — Все счета оформлены на меня. Квартиру придётся продать. Она записана на нас обоих.