Каково это — знать, что вскоре потеряешь дорогого
человека?
Жить с этим, пытаясь ухватить каждый момент, когда мы
вместе, каждый вздох, решиться на что-то большее? Или, наоборот, лучше не знать
друг друга никогда, чтобы не терпеть эту мучительную боль в груди?
Нам обоим не повезло: уберечь любимую от боли я не
смог, как ни старался.
Я цеплялся за неё, не отпускал. Она стала той петлёй,
которая вернула меня. Опорой после возвращения из Нижнего мира, моим якорем.
Мне нужно было чувствовать её рядом. Я боялся тогда, что если отпущу её руку,
то снова утону в пучине ужасающих воспоминаний.
Мне уже не стать прежним.
Тронул губы — и вновь, как наяву, ощутил её
неумелое прикосновение.
Я не имел права этого делать.
Не имел права её касаться вообще — она из другого
мира. Я ошибся в самом начале, сблизившись с ней. Но и по-другому поступить не
мог.
Понадеялся на себя, вроде и выиграл, вернул Агнии душу
и спас её, вытащил Дашу из беды… Но всё равно проиграл.
Зажмурился,
сильнее сжимая руль.
Дашина наивность рождала желание защитить. И от этого
внутренняя борьба только усиливалась: быть рядом или держаться от неё подальше?
Я уже сделал выбор.
Отстраниться, не дать к себе подойти и прикоснуться —
сила духа или слабость? Я думал, что сила. Но сильнее оказалась она.
Даша.
Она сломила меня, и я пал к её ногам.
Моя вина в том, что я слишком
поздно осознал, что она действительно для меня значит. Но понял это, уже попав
в ловушку.
Я
тоже не могла поступить иначе.
Но
ты сделал это первым. Ты это начал.
Ты
уже поступил так же.
Даша
В конюшне
было тепло, пахло терпким сухим сеном, кожей и по́том. Артём погладил коня по
кличке Ветер по боку и накинул ему на спину седло. Я внимательно следила, как
парень ловко справляется с креплением. Провёл ладонью по носу, отчего Ветер
довольно склонил голову.
Артём достал
из рюкзака контейнер с очищенной морковью и протянул мне. Я непонимающе
уставилась на него.
— Угости
Ветра.
Я неуверенно
взяла одну небольшую и осторожно подала коню. Будто понимая, что я делаю это
впервые и побаиваюсь, Ветер медленно приблизил морду и аккуратно взял морковку
целиком из руки. В чёрных глазах серебристого коня блеснула радость.
— Вот
видишь, это совсем не страшно, — улыбнулся Артём.
Когда конь
прожевал, парень занялся уздечкой. Умело застегнул ремешки.
— Покажешь
Даше, что умеешь? — шепнул он коню, с прищуром посмотрев на меня.
Ветер тихо
фыркнул в ответ.
Артём
обхватил меня за плечи и внимательно осмотрел. Подтянул язычок молнии на моём
пальто, проверил руки, что они в перчатках. Заправив выбившиеся из-под шапки
волосы, Артём провёл пальцами по моей щеке, обжигая кожу прикосновением, и я
невольно прикрыла глаза.
Как я по
нему соскучилась за эту неделю! Хотела обнять его, поцеловать.
Как тогда.
Снова. Но Артём уже убрал руки и сделал шаг назад. В глубине его глаз что-то
неуловимо изменилось. Он был суров и молчалив больше обычного. За всю дорогу до
конюшни мы едва обменялись парой фраз.
Парень
открыл денник и вывел Ветра за повод. Серебристый конь, стуча копытами по
доскам, послушно шёл за Артёмом.
На улице
начинались вечерние сумерки, солнце близилось к закату, а горизонт вдали уже
украшали серо-оранжевые мазки.
Я
восхитилась грациозным видом животного, терпеливо ожидающего командыс гордо поднятой головой. Не успела моргнуть, как Артём вставил ногу в
стремя, подтянулся и, перекинув другую ногу через спину коня, уселся на него.
Посмотрел на меня сверху вниз:
— Забирайся.
Кое-как
вставила ногу в освободившееся стремя и, опираясь на предложенную руку,
забралась в седло позади Артёма.
И как они
ездят с ровной спиной? От страха, что подо мной настоящее большое животное, мне
захотелось прижаться к Артёму, обнять и не отпускать.
