Я дома… За окном совсем темно… В голове постоянно прокручивается
наше прощание с Калугиным возле подъезда, вновь и вновь
заканчивающееся моей финальной мыслью, перечеркнувшей все надежды:
«Марго кончилась… Марго похоронили…». Внутренний диалог с Андреем
не отпускает меня ни на минуту и я вновь и вновь пытаюсь найти
запоздалые контраргументы. Вот он решительно мотает головой: «У нас
с тобой ничего не получится», а вот запинается, ловя мой взгляд:
«Ты воевала ради счастья, я воевал ради счастья… Все ради чего?»,
вспоминается как он обречено поднял глаза к ночному небу: «Ты
знаешь, у меня полное ощущение что, по-моему, на небесах… Не хотят,
чтобы мы были вместе». И, наконец, финальное: «Я тебя люблю. Я
желаю, чтобы у тебя в жизни было хорошо. Я буду всегда тебя
помнить! Потому что пусть недолго, но ты была в моей жизни. Ты
великая женщина, Маргарит». Не оглядываясь, Калугин уходит прочь,
закинув спортивную сумку на плечо, все быстрей и быстрей.
***
С тоской подхожу к окну… Приходится констатировать – даже
любимый человек потерял надежду быть вместе и отказался от борьбы,
оборвал все связывающие нас ниточки и уехал… Для него Марго
умерла…
Отшатнувшись, отправляюсь в спальню. Умерла? Ну и хрен с ней! Да
здравствует Игорь Ребров! Через месяц он вернется и все наладится!
Переодевшись в слаксы и фуксиевую майку, заглядываю в зеркало, на
осунувшуюся бледную физиономию: стоп - машина, чем стонать, лучше
заняться делом! Энергично бросаюсь к шкафу и роюсь там на вешалках,
выбрасывая на кровать мужские и женские шмотки, сортируя их. Начнем
с ревизии женских блузок и мужских рубашек! Первые в комиссионку
или Аньке в подарок, вторые в глажку!
Со стороны прихожей вдруг слышится возня, и голос нагулявшегося
Гоши:
- Марго-о-о…. Марго.
Шаги приближаются, он заходит сюда в спальню и удивленно
интересуется:
- А ты что делаешь? Уборку затеяла?
Скептически вздыхаю:
- Ну… Уборку это громко сказано, так… Избавляюсь от ненужного
хлама.
Прикладываю вешалку с голубой рубашкой к Гоше – сойдет, пусть
пока носит, мне и других хватит после затмения. Пожевав губу,
комментирую:
- Ну, я думаю, что это Игорю Семеновичу на фиг не уперлось!
Доносит и выброшу. Бросаю бодрящий взгляд на Игоря:
- Да, Марусь?
Гоша неуверенно блеет:
- Марго, ну…
Прикладываю к его туловищу теперь синюю рубашку – ее мы
специально покупали в торговом центре, прежде чем официально
проявиться в офисе:
- Ну, согласись, разве я буду это носить?
Не буду! Мне такие напоминания ни к чему! Отбросив рубашку на
кровать, лезу в шкаф посмотреть на нижней полке:
- А тут у нас что?
Достав какие-то мужские футболки, выпрямляюсь:
- Так, это тряпки. Да, кстати! Дома называешь меня Гошей! Мне
пора привыкать.
Прикладываю к будущей Машке футболку:
- Договорились?
- Договорились.
Вот и ладно! Отшвыриваю футболку в общую кучу. Чего он тут
столбом стоит? Помог бы! Встряхнув волосами, упираю руки в
бока:
- Да, ты что-то хотел спросить?
Гоша зависает, потом мотает головой:
- А, не… Ничего.
- Ну, раз ничего, тогда пойдем ужин готовить.
Обойдя застывшего Игоря, проскальзываю в приоткрытую дверь и
топаю на кухню.
***
Пока готовлю, Гоша сидит в полутемной гостиной на диване и
смотрит по телевизору какую-то плаксивую мелодраму. Разложив по
тарелкам пожаренные свиные отбивные, картошечку со шкварками,
зелень и овощи, тащу все гостиную. На экране телевизора очередной
всхлип с причитаниями о любви до гроба и я останавливаюсь, пялясь
на целующуюся парочку. Не могу удержаться, чтобы не съязвить:
- Господи, как же ты выть задолбала, а? Вот такое интересное
кино - они только спят друг с другом и плачут. И больше
ничегошеньки!
.Ставлю тарелки на стол, торжественно объявляя:
