Проще/ание - Анастасия Дружкова

Проще/ание

Тот, кто способен простить, тот способен говорить с Богом.

Начало

Когда все закончилось…

Легкий ветерок колыхал занавеску, на подоконнике лежала тлеющая сигарета, она уже прожгла пластик. Ветер занес в дом маленький оранжевый листочек, поднявшись к потолку, он упал в лужу крови. Белый потолок, маленькие лампочки, серые обои без узоров и рисунков, лишь легкий блеск наполнял их, в углу у белой двери, забрызганной кровью, стоял темно-серый шкаф, капель на нем почти не было. Чуть дальше стояла большая кровать, покрытая легким пледом, белые наволочки были нетронуты, на них никто не спал где-то сутки. Казалось бы, что она чиста, но на ее правой ножке была кровь, больше в комнате не было ничего, лишь большое пустое пространство для танца и два больших окна с белыми занавесками без портьер, от солнца прятали жалюзи. На одном из них лежали какие-то книги, тетради, на другом – ничего, кроме уже догоревшей сигареты, ниже все было в крови и чуть дальше – в полутора шагах на темно-сером, почти черном паркете была огромная и алая лужа крови, жестокая и грубая, в луже той лежала белая рука, совсем юная. Тело лежало лицом вниз так, что и не разобрать, где находится рана, кровь была кругом, на его белой футболке и пятнышка светлого не осталось, рыжие волосы были таковыми, пока не окрасились и не стали кроваво-медными.

…уже ничем не помочь.

Она шла по лестнице и улыбалась, как давно она не видела своего мальчика, ее руки коснулись двери.

– Винсент, ты еще спишь? Мы вернулись! – Громко произнесла она и раскрыла белую дверь.

– Папа, Винсент говорил, что там живут монстры, – говорила маленькая девочка, прыгая на диван.

–Брось, Винсент-дурак, – весело произнес он, бросая сумки на пол, и здесь его перепонки налились кровью, но не от духоты, глухой и громкий крик разнесся по дому, и каждая стена напиталась болью, по его телу прошли мурашки жесточайшего страха. Такой крик ни с чем не спутать. Он рванул по лестнице вверх, пока он бежал, она все кричала и кричала, крик сменялся- то усиливался, то слабел. Он был полон материнской боли, полон самой смерти. Он замер в дверях, увидев свою жену в луже крови, обнимающую безжизненное тело своего ребенка. Он никогда не забудет ее лица и этот крик, пронзивший его душу.

–Папочка, почему мама так кричит? – услышал он тонкий голос, ей оставался всего шаг, и его будто током ударило, он быстро схватил малышку на руки и запер в соседней комнате, потом забежал в спальню и оттащил ее.

–Нельзя ничего трогать, Мия! – вскрикнул он, она кричала и била его, звала своего сына, требовала скорую, он приставил руку к шее и понял, что ничего нельзя сделать, кроме как вызвать полицию. Оттащить ее снова ему уже не хватило сил. Вскоре ее крики превратились в бесконечный вой, потом шепот, она говорила сыну, что все будет хорошо, не отпускала его руку, пока ей не вкололи снотворное, он унес ее и бережно уложил на диван внизу.

–Вы отец? – Неожиданно спросил полицейский за его спиной.

–Да. Нет. – Растерялся мужчина и взмахнул рукой – Я не отец.

–Что ж, – устало вздохнул мужчина, – представьтесь и скажите, кто Вы погибшему?

–Мартин Гофман, я муж его матери и отец Авроры.

–Авроры? – Переспросил мужчина.

–О, черт! – Он побежал наверх и забрал ее.

–Где мама? – Беспокойно вертела головой девочка.

–Послушай, тебя заберет Линда, мама за тобой придет, слушайся ее, хорошо? – Быстро говорил он, она послушно кивнула и крепко обхватила его шею, мужчина поцеловал ее светлые волосы и передал женщине, живущей по соседству.

Полицейский поднялся наверх, где работала группа, он видел многое в своей жизни и точно знал, что кто-то в этот раз был особенно жесток с этим ребенком. Стараясь не смотреть в сторону лужи крови, он обратился к эксперту.