Пожар разгорался стремительно. Маленькое двухэтажное здание поселковой школы вспыхнуло и разгорелось словно сухая солома на ветру. Одна искорка в износившихся от времени проводах, и вот уже пылает целое здание, построенное еще до войны.
Прожорливые и безжалостные языки пламени вырвались из окон первого этажа. Жадно облизывали фасад школы. Пытались добраться до высоких деревьев, что мирно росли по соседству.
В этот жаркий летний день посетителей в школе было мало. Завуч и двое учителей успели выбежать в школьный двор до того, как пламя захватило холл и поглотило лестницу на второй этаж. Они же позвали на помощь. Но пожарные были еще в пути, а жители поселка только хватались за ведра.
А летняя школа, состоящая из разновозрастной ребятни, эдакой солянки классов от первого до одиннадцатого, уже была заблокирована на втором этаже.
Шла третья неделя моей работы в должности учительницы рисования. И сегодня была моя очередь следить за ребятишками.
Удушливый запах гари и перепуганные крики коллег появились одновременно. Велев малышне оставаться в классе, я вышла в коридор. Дверь кабинета ИЗО располагалась в самом углу здания. Уже понимая, что стряслась беда, я побежала по коридору.
Запомнить всех коллег по именам и лицам я еще не успела, но ориентировалась в школе прекрасно. Благо, что ее миниатюрный размер никакой путаницы не предполагал.
Лестница, идущая от входа на второй этаж и делившая здание на две ровные половины, была единственным путем к спасению. И в тот момент, когда я подбежала к ней, она с треском, поднимая миллионы огненных искр, рухнула вниз.
Тамара, учительница по химии, бросившаяся нас предупреждать, страшно закричала. Но я видела, что она успела вовремя отскочить.
Задыхаясь от дыма, я бросилась обратно в свой класс. Заперла дверь. Перепуганные дети забились в угол. Они кашляли и начинали задыхаться. Но каждый из них видел спасение во мне.
Густой едкий дым пробивался сквозь старые доски пола. Жар пылающего на первом этаже пламени был столь силен, что стало невозможно стоять на месте.
Я бросилась к окну. О правилах спасения при пожаре я знала не больше, чем о молекулярной физике, то есть ровным счетом ничего.
Но все же где-то в закоулках задымленного сознания билось вспоминаемое с детства правило о том, что окна открывать нельзя.
Раздался страшный треск. Перекрытия держались из последних сил. Счет пошел на минуты.
Страх сковал детей, когда начался пожар, он же заставил их зайтись в зверином крике теперь.
В кабинете не было ровным счетом ничего, что могло бы нам помочь. Разве что выцветшая схема эвакуации на двери, но какой от нее теперь прок?
Пот заструился по лицу. Смахнув его нетерпеливо, я приблизилась к детям. Стараясь говорить громко и не закашляться, быстро объяснила нехитрый план старшим. Вцепившись в малышей, они кивнули.
Оставаться в здании было нельзя. Прыгать со второго этажа на первый – идея хуже некуда. Но внизу буйным цветом росли кусты сирени, дотягиваясь едва ли не до подоконника кабинета ИЗО.
За их пушистой кроной я с трудом, сквозь дым и слезы, углядела завуча, Елену Степановну, размахивающую изо всех сил руками. Жаль, что у нее не было крыльев, способных затушить огонь.
Сеня, девятиклассник с веснушками на румяных щеках, тоже ее увидел. Кажется, она была его теткой.
Бросившись к соседнему окну, он потянул на себя задвижку. Мы переглянулись. Скомандовав малышам, подбежала ко втором окну и я.
– Давай!
Стекла в старых рамах дрогнули и затрещали от столь небрежного обращения. Поток свежего воздуха ворвался в класс. Бушующее пламя разъярилось пуще прежнего. Здание затрещало еще сильнее.
До этой секунды мне казалось, что все самое страшное в моей жизни уже произошло. Но нет. Я ошибалась.
