Посетителя моя колкость ничуть не смутила, он даже бровью не повел, а вполне миролюбиво ответил:
– Меня действительно зовут Виталий. Виталий Владимирович. Можно просто по имени.
– Конечно, – кивнул я, поудобнее располагаясь на больничной койке – вот бы ещё голову прислонить, но это попозже, пока разговор слишком любопытный. – Ты не против, если на «ты»? Или учителя всем выкают? Профессия обязывает… Блин, не могу свыкнуться, что ты не учитель. Кто бы мог подумать, что ты явишься ко мне с корочками. Вас там актерскому мастерству, что ли, учат?
Поражался я совершенно искренне – уж удивил Виталий так удивил. А я его ещё учил за девушками ухаживать!
– Давай на «ты», – кивнул собеседник и, пропустив мои ироничные вопросы, продолжил: – Ты, наверное, догадался, зачем я здесь…
Я быстренько прокрутил в голове возможные варианты. А что, если товарищи пронюхали, что я из будущего? Нет… В таком скверном случае наверняка бы со мной не беседовали в больнице, а приняли бы под белы рученьки и разговаривали уже под тщательным присмотром и охраной где-нибудь у них в застенках. А тут он культурненько очереди дождался, пока все посетители уйдут. Значит, будет спрашивать по делу Пистонова. Так? Или за мной вот так хитро пришли? Я даже примеривался вмазать ему табуретом. Хе…
Но вслух я сказал другое:
– Пистоновым заинтересовалось КГБ, теперь ты хочешь узнать, как я на него вышел?
– Нам уже все известно, – многозначительно проговорил чекист и достал фотокарточку из нагрудного кармана пиджака. – Узнаешь?
На ней был изображен золотой портсигар, тот самый, который я везде таскал с собой.
– Знакомая вещица, – кивнул я. – У меня такая имеется.
– Откуда?
– Забрал у Пистонова. А почему она так интересует ваше ведомство, что даже отдельно на фотоснимке запечатлена?
– Теперь все встает на свои места, – задумчиво жевал губу Виталий. – Мы поначалу думали, что это ты – их завербованный агент. Организатор.
– Ну да… Конечно… Я вообще-то кинолог, – рассмеялся я, но ушки навострил.
Не хватало, чтобы мне еще контрразведка на хвост упала. И где? В нашем захолустье… Шпионы, блин…
Увидев мое недоумение, собеседник продолжил:
– Пистонов Валерий Валерьевич входил в состав резидентуры, организованной спецслужбой не особо дружественной нам страны.
– Какой?
– Это неважно, – покачал головой Виталий.
– Естественно, – скептически поджал я губы. – А от меня-то чего надобно?
– Письменные показания для нашего ведомства. Подробненько, как все произошло. Как ты завладел золотым ключом. Ты не переживай, Александр Александрович, нам только собрать материал по Зарыбинску и отчитаться перед Москвой.
– Какой еще ключ? Перед Москвой? О как… Да что здесь творится такое в нашем городке, что вы в столицу докладные пишите?
– Уже не творится, ты пресек деятельность преступной группы, ее задачей была подготовка воров-карманников. Пистонов дал показания, и мы всех задержали. Группа дислоцировалась в Зарыбинске, отсюда на тренировочные гастроли выезжала в соседние области и края. Тут бы их никто не стал искать, милиция прикормлена, Купер и Трубецкой были поставлены во главе местного ГОВД, но ты им порушил планы.
– Карманники и западные спецслужбы? – недоверчиво хмыкнул я. – Сомнительная связь. Тебе не кажется?
– Они – обычный расходный материал для них. Карманники и не знали, для чего их готовят. Пистонов был завербован несколько лет назад, когда в октябре 1974 года сессия МОК в Вене избрала Москву столицей предстоящих XXII летних Олимпийских игр 1980 года.
– Ого, – присвистнул я, вспомнив, что как-то ляпнул Кулебякину свои предположения по поводу серии карманных краж.
Мол, не для Олимпиады ли готовят молодых воришек-щипачей, там точно будет где разгуляться, столько иностранцев и важных гостей приедет. Богатеньких… Мне легко было предположить, какого масштаба будут олимпийские мероприятия – ведь я это видел в том будущем, которое было у меня прошлым. Но тогда я в это и сам, признаться, не особо верил, может, потому что прекрасно помнил, что Олимпиада пройдет на должном уровне, и вопрос с преступностью и безопасностью гостей и участников там будет решен довольно-таки эффективно. Может, что-то по мелочи, но ничего заметного.
