В этот будний летний день станичный атаман Величайшего Трижды Краснознаменного Казачьего Войска генерал-полковник казачьих войск Стариков Иван Денисович пребывал в дурном расположении духа. Побрякивая многочисленными орденами и медалями, он поднялся в свой кабинет на 2 этаже и посмотрел на папки на столе, приготовленные ординарцем. Три штуки. Желтая – «текучка», красная – «важно» и зеленая – «награждения». Так было заведено ещё его предшественником, бывшим Первым секретарем комитета комсомола станицы, ушедшим из атаманов на повышение в губернскую Епархию, протоиреем и год назад скончавшимся от цирроза. Профессиональное заболевание. Хоронили пышно в родной станице, поминали неделю, памятник отлили… Мда…
Отсюда и плохое настроение. Печень давно шалит, а это конец карьере – не видать ни звания Маршала Казачьих войск, ни Генералиссимуса в Московском Центральном Юрте. Столько не выпить.
Аккурат на майские загремел в Главный казачий госпиталь им. Атамана Изтербергского в Москве. Врач-вредитель в кабинете, увешанном потемневшими православными иконами, посмотрел поверх своих профессорских очочков и выдал диагноз – спиртного ни-ни. Молодые юртовые атаманы жрут самогон галлонами, а потом до утра пляшут. Куда до них… Знал он, естественно, все хитрости, как пить, не пьянея. И про масло, обволакивающее стенки желудка, и про секретные пилюльки, и про приёмы уходить якобы в туалет, а там опорожнять желудок. И как дипломаты набирают виски в рот, не глотают, а потом, делая вид, что запивают, выдавливают спиртное в стакан с соком. Ерунда всё это. У нас не Африка какая-нибудь англосаксонская. У казачков такое не проканает – раскусят моментально и так опустят, что конец не только карьере, а вообще всему человеческому уважению.
Сегодня распорядок был таков – до обеда работа с документами, приём посетителей, а с обеда выезд на Разгуляй, на Смотр казачьих дружин с награждением.
Генерал грузно протопал к своему столу, снял тяжёлый от наград и значков китель, повесил на спинку кресла и уселся. Поправил на пальцах золотые печатки-«болты», поелозил шпорами по линолеуму, хоть и зарекался этого не делать, и потянул к себе жёлтую папку. Так… Заявление… Казачка Анастасия Мартиросян жалуется на казачку Верку Подгеребную, что Веркина белая коза Люська запрыгивает в её палисад и жрёт гладиолусы, за которыми она, Анастасия, ухаживала всю весну на карачках для украшения природной среды родной станицы… Ага, а вот ответное заявление, от Веры Прокопьевны Подгеребной, потомственной казачки, вдовы потомственного реестрового казака, геройски скончавшегося… и так далее. Белая дойная козочка Люся случайно проникла в мартисянский палисадник, потому что забор там как решето, весь разваливается, никаких цветов там сроду не было – крапива да лебеда. Мартисянка, которая вовсе не казачка, даже копытца Люськиного не стоит, Люська как добропорядочная дойная козочка может есть всякую дрянь, а давать на выходе целебное молоко!
– Ладно, разберёмся, – пробормотал генерал. – У них каждый день какая-нибудь история. С курами, собаками, кошками.
Знал он и покойного геройского мужа Подгеребной – Саньку, который служил на Северном Флоте в роте охраны, зарекомендовал себя морским волком, просоленной душой нараспашку. Вернувшись в станицу, он подженился на Верке, работал скотником, а потом разбился на мотоцикле, гоняя чужих коров со станичных лугов. То, что эти две казачки много лет воюют друг с другом, все в станице прекрасно знали и довольно метко называли «продолжением франшизы».
Следующее. Анонимные доносы на попа, которого год как прислали из Епархии в местный храм по ротации. Поп был молодой, очень приятный, отзывчивый, как и положено попу. Из неприятностей за ним был только один конкретный косяк – после службы на очередной Первопрестольный праздник фотографировался с прихожанами в полном облачении, а те выложили фотки в Сеть, на какие-то свои богоугодные сайты. Разразился скандал – оказалось, что крест поверх парадной рясы у него висел на митрополитовской цепи! Никто спокон не знал, что цепи у них там строго разные, согласно чину, а он нацепил и служил службу, которая ему по статусу не полагалась! Да ещё и сдуру ума сфотографировался в ней. Это как оборзевший сержант ушёл в самоволку в старлеевских погонах и попался патрулю! Кто-то особо прошаренный доглядел косяк на снимках и сообщил куды следует. Скандал замяли небольшой бочкой самогона и пятком барашков в женский монастырь им. Розы Люксембург. Так легко обошлось только потому, что старого митрополита как раз таскали по инстанциям за педофилию, а новый принимал дела, и ему было недосуг.
