Одна моя добрая подруга и коллега (кстати, психолог) называет несколько периодов в эволюции личности, когда просто необходимо что-то резко поменять. Что-нибудь значимое. Например, квартиру, семью или работу.
Наблюдая за мною на работе и в сетях, она безошибочно указала мне на приближение такого момента. Недолго раздумывая, я решила поменять дачу.
Мне показалось, что это наименее травматичная замена.
Итак, мы поменяли нашу старую добрую дачу, где прошло без малого двадцать вёсен, лет и осеней… (не придумала, как назвать иначе хрустальную пору ранних осенних заморозков), и переехали в новый просторный деревянный дом в десятке километров от прежнего. Собственно, по московским понятиям – почти не тронулись с места. Но по местным – пережили глобальное переселение. В этом СНТ еще с советских времен прижились на дачах более десятка бывших коллег моего мужа по п/я. После переселения я решила, что план по переменам выполнен, и можно спокойно перевести дух.
К несчастью, недавно супруг пережил инсульт… (то есть, что пережил – это к счастью! К несчастью, что инсульт…) И, увы, он почти обезножил. Вообще, врачи обещают, что в течение полугода он уже опять сможет ходить. Но сейчас тоже терпимо, мы справляемся, есть же коляска, трости, костыли. Вообще-то, двое старших сыновей бывают на даче редко. (Ну, это довольно естественно для энергичных молодых мужичков… Спасибо, что любят!) Зато маленький, последний – этот ещё наш, ещё с нами. Заканчивает лицей. И своим существованием даёт нам чувствовать себя почти молодыми, вровень с сорокалетними родителями большинства его друзей.
Покупая в конце октября дом, честно сказать, мы мало интересовались участком, садом. Ну, есть сад-огород… ну, и ладно, ну и хорошо… мы все равно не планировали огородничать, а в саду хотели насажать пионов и флоксов и этим благоустройство завершить. Но, приехав в апреле, в первый раз после бесконечной зимы и распутицы, мы испытали потрясение! Оказалось, что пять огромных развесистых яблонь (фигурками и масштабом приближающихся к дубам) – это вовсе не засыхающие памятники дачного земледелия прошлого века, а живые, мощные и характерные старухи, полностью определяющие климат и ландшафт всей нашей фазенды. Они цвели!
От макушек до земли они были покрыты белыми и розовыми цветами! В последние пятнадцать лет прежний хозяин, продавший участок под строительство (очень пожилой человек), почти не приезжал сюда. Никто не пытался укрощать буйный нрав одичавших лопухов и крапивы, малиновых кустов, терна, рябины. Но яблони..! Не встречая сопротивления, они год за годом раскидывали ветки, расстилали их по земле, вытесняя саму память о праве человека на какие-то дорожки, клумбы, бордюрчики… Они самонадеянно тянули макушки к солнцу, соперничая с гигантскими старыми березами у пруда. Но самое удивительное – они не одичали в самой своей сути, не забыли ни предназначения, ни благородства породы! К осени мы получили необыкновеннный по масштабу урожай, который уже скорее пугал, чем радовал: мы же не планировали продавать сельхозпродукцию, не умели готовить домашнее вино и не завели во-время стадо козочек, чтобы скормить им все это изобилие… При этом деревья были, видимо, отменных сортов: желтеющая антоновка и алый штрефель изумляли размерами, заведомо не помещаясь в ладони.
Я влюбилась в них сразу и бесповоротно. Трудолюбивые сезонные рабочие, уверенно искоренив лопухи и крапиву, засеяли весь сад футбольной травой, извели зловредную осиновую поросль. Они много раз предлагали мне обрезать, подстричь мои яблони, убеждая, что и нам, и деревьям это пойдет на пользу. Но мне было невыносимо жалко пилить толстые, перекрученные пахучие ветви после того, как я увидела их сплошь покрытыми нежным, дрожащим от теплого ветра бело-розовым туманом…
