Босиком по битому стеклу - Вирсавия Вайс

Август 2022 г.

- Я ненавижу тебя, ты слышишь!

Её глаза метали молнии. Рука, в которой она держала пистолет, застыла. По траектории полёта пуля, выпущенная из «Макарова», должна была в аккурат прилететь мне между глаз.

- Гаф!

Я смотрел на неё во все глаза. Даже сейчас, глядя в дуло наставленного на меня ствола, я не мог уйти. Не мог оставить её. И рад бы, да не мог.

- Не смей называть меня так, Ставр! Для тебя я фрау Шиндлер! У меня есть муж, и ты мне не нужен!

- Муж?

Кривая улыбка исказила моё лицо, отчего шрам свело болезненной судорогой.

- Да, муж! И я счастлива с ним! - крикнула она, смахивая кулаком текущие по щекам слёзы.

- Настолько счастлива, что всю ночь корчилась подо мной? Кончала, как последняя шлюха?

- Я была пьяна! - зло процедила она сквозь зубы.

- Да что ты? - ухмыльнулся я, скользя по ней презрительным взглядом.

- Да! Я была пьяна! Я думала, что это мой муж!

- Удар ниже пояса, Гаф, если бы не одно «НО». Ты никак не могла об этом думать, выкрикивая моё имя всю ночь.

Сделав шаг назад, я опустился в кресло и, закинув ногу на ногу, достал пачку сигарет. Вытянув одну зубами, чиркнул зажигалкой и затянулся. Подняв вверх голову, кольцом сжал несколько раз губы, выпуская дым сизыми кольцами. Резко опустил голову и, прищурившись, ещё раз оглядел её с ног до головы.

Совершенна. Как в первый день, когда я увидел её. Тяжёлые длинные волосы цвета спелой пшеницы собраны в узел на шее, огромные васильковые глаза, в которых полыхает огонь ненависти, намертво спаянной с диким желанием, пухлые губы, чуть приоткрытые, через которые вылетает рывками воздух, поднимающий её грудь. Тонкая талия, которую я могу обхватить одной рукой.

В который раз думаю о том, какая она маленькая. Со спины просто девочка-подросток. Но как только взгляд падает ниже талии, на крепкие округлые ягодицы, то тут уже понимаешь, нет, женщина, жаркая, сочная, страстная. Женщина-омут, женщина-грех, женщина-погибель, и ад, и рай. Моя личная преисподняя, моё последнее искушение, моя Голгофа, мой крест. Она всё так же вышибает все мои предохранители, вызывает короткое замыкание, будит во мне зверя.

- Убирайся! - прошипела она, взводя курок.

- Детка, ты же понимаешь, что это не сработает. Что ты будешь делать, если вышибешь мне мозги?

Она прикусила губу и шумно выдохнула.

- Я буду жить.

Сухой ледяной голос режет пространство ножом, со свистом вспарывая воздух.

- Жить?

Я ухмыльнулся, чувствуя, как начинает подёргиваться щека. Она не сможет жить без меня. Не сможет быть счастлива. Я это знаю точно, и она это знает. Мы, как яд, как наркотик, как изощрённая чувственная пытка друг для друга, без которых можно существовать, но не жить. Если ты хоть раз попробовал то, что было между нами, то, что сейчас искрит, сжиживая воздух, которым мы дышим, ты уже никогда не сможешь от этого отказаться. Потому что всё станет пресным, безвкусным, как мокрая бумага.

- Ты сможешь жить, зная, что я к тебе больше никогда не прикоснусь?

- Да! - выплёвывает она. - Смогу!

- Врёшь! - усмехаюсь я. - Ты как всегда себе врёшь! Ты даже сейчас хочешь меня. Как всегда хотела. Даже в первый день, когда была сопливой девчонкой, только перешагнувшей порог совершеннолетия. Всегда! Даже когда сопротивлялась, когда отказывала, когда убегала. Всегда хотела, чтобы я брал тебя, как последнюю шлюху.

- Не смей! Не смей мне этого говорить, Ставр! Ты подонок, убийца и насильник!

Её голос звенел, отражался от стен пустого дома. Ведьма, заманившая меня в свою ловушку. Сделавшая то, что не удавалось никому. Которая может, просто нажав на курок, навсегда избавить этот мир от меня.

- Но это не мешает тебе стонать подо мной и молить о большем. Не мешает тебе позволять мне всё. Ты любишь гореть в моём аду, монашка. Каково быть сучкой дьявола, отмаливающей у Бога с утра свои грехи?