Глава 1
Вот меня и отчислили из университета. Ну наконец-то! Декан, плевками подгоняя свои слова (а он буквально плевался, когда говорил, но не специально, конечно), говорил мне о том, как я скатился, опустился ниже плинтуса, хотя ранее был таким примерным студентом, столько проектов было у меня – и так далее. Он, наверное, не совсем понимал, что интереса к учебе у меня никогда не было, однако, верил, что таковой у меня был. Я ничего не сказал об этом, стоя в кабинете несколько минут назад. Да и не хотелось вмешиваться в уже свершенный процесс отчисления, усугублять его. Надо было думать раньше, как поступать, повторял я про себя.
Даже погода в этот день решила пошутить надо мной. На улице лил дождь (в окно кабинета декана я не смотрел, поэтому не видел, как он начался), и такой сильный, что я видел намокших людей, идущих в спешке, замедляя свой бег, или быструю ходьбу, разве что из-за луж, образовавшихся там и тут. Зонтика при мне не было, поэтому я решил подождать под навесом у главного входа, чтобы хоть собрать свои мысли воедино, свернуть тревогу в точку, внезапно возникшую на пороге универа. Я встал у одной из опор и склонил голову набок. Больше я не увижу его. Как не увижу более аудиторий, своих любимых профессоров (надеюсь, что они будут с теплом обо мне вспоминать), не смогу выполнить ни одного проекта, которые, признаюсь, действительно мне нравились.
Все, учеба закончилась. Я подвел родителей, которые питали большие надежды на мое будущее, я подвел друзей, с которыми познакомился тут, среди моей группы, и даже мою девушку, которая… умерла недавно. Что бы она сказала сейчас? А что скажет отец? Он точно не одобрит этого!
Проще говоря, я не смог оправдать ничьи надежды, не смог показать чего-то такого, к чему всю жизнь готовился и стремился. А каждый ведь был ко мне добр, улыбался рядом со мной, дружил, любил. Люди вокруг говорили, что меня ждет большое будущее, что у меня все получится.
А сейчас, будто представляя из себя квинтэссенцию из моих неудач, произошло отчисление. Я, конечно, мог бы сослаться на то, что горевал из-за смерти девушки, – мне и сейчас очень больно об этом вспоминать, ведь любовь невозможно забыть, – но не могу. Я не могу просто свалить все неудачи, все пропуски по учебе на других. Если и есть вина в том, что меня отчислили, то это – только моя вина.
Моя вина. Эти слова отдаются в голове, эти слова бороздят просторы моего разума. Мне плохо, наверное? Нет, нельзя поддаваться каким-то мимолетным впечатлениям, таким ничтожным, что, наверное, на них и обращать внимание-то было бы ошибкой. Мне точно не плохо… Все хорошо, все действительно хорошо. Только надо вот дойти до дома, лечь в кровать и… заплакать. Да, такое действие сейчас – то, что нужно. Однако, когда я в последний раз вообще плакал? И не вспомнить. Не помню также о том, когда в последний раз улыбался. Когда мы там в последний раз встречались с друзьями? Кажется, это было в том баре, на углу, вроде бы, улиц Пролетарской и Новой. Или названия улиц были другими? Я не помню, мне, наверное, и не хочется вспоминать. Такое прошлое, которое прошло в ярких красках (так говорят люди, но цвета для меня – абстрактное понятие), так вот это прошлое тяготит, заставляет рефлексировать, перемалывать, как мельница, заново все те страхи, обиды, лишения, которые посещали тебя эти долгие годы, когда ты жался в углу своей комнаты, как жук, сжавший перед смертью свои лапки, боясь сделать что-то не так, боясь, как бы не вышло чего нехорошего. Твои представления о прекрасном, которые были растоптаны жизнью, выброшены на помойку истории; которых ты ни разу и не видел в реальной жизни – только так, по домыслам пытался соорудить крепость из этих безжизненных мыслей, сбежавших, видимо, с завода дурацких идей и представлений. И все это – вот к чему привело. Надо было это понять раньше, но все потеряно.
