*Лабух – сленговое название ресторанного музыканта времен СССР
Увертюра
Лабухом я проработал около пятнадцати лет. Обалдеть! Одна пятая жизни. И то, если экономить здоровье и правильно питаться.
Дабы не считать полтора десятка лет в кабаке потраченными впустую, я начал описывать всё, что там происходило.
Постараюсь поделиться позитивными воспоминаниями. А плохие – я забыл…
Музыкальная школа
В музыкальную школу меня отдали с шести лет. Двор, в котором я жил, был хулиганским. Район КПД, в принципе, тоже. Да и город. И т.д.…. Может быть, именно музыкалка отгородила меня от дальнейших проблем. Люди спрашивают о пользе музыкального образования. Я всегда отвечаю: «Если б не музыкальная школа, давно бы отсидел, вышел и стал бы Нормальным Человеком с Большим Коттеджем и Бентли в гараже». Хотя, как показывает практика, «нормальные люди» живут с размахом, но не долго. В те далекие юные годы я вообще об этом не думал. Просто наслаждался жизнью и плыл по течению, запущенному родителями.
Меня хотели отдать на фортепиано. Но раньше всё решала комиссия. Сначала важные дяди и тети внимательно осмотрели мои пальцы. Потом я спел любимую песню о Щорсе: «Шел под красным знаменем командир полка». Доброглазый мужчина с усами прохлопал ритм и попросил повторить. Я с легкостью повторил. Очень хотелось быть пианистом, и спел я, говорят, неплохо. Но комиссия вынесла иной вердикт: «Будешь барабанщиком». Усатый преподаватель с добрыми глазами, которого, кстати, звали Виктор Никитич, стал моим барабанным наставником. В принципе, я об этом никогда не жалел. Жалел Виктор Никитич.
Ох уж эта рябина!
Напротив кабинета барабанщиков росла рябина. После занятий я залез на дерево и стал корчить рожи Андрею, у которого урок был после моего. Андрей был счастлив, а преподаватель – не очень. Он грозил мне пальцем, махал кулаком, но я почему-то воспринимал эти жесты как игру. Было весело до тех пор, пока меня не начали игнорировать. Тогда я стал раскачиваться на рябине, привлекая внимания друга и Виктора Никитича.
Сломать дерево я, слава Богу, не успел. Снизу кто-то громко заругался. Под деревом стояли двое: невысокий мужчина и высокая женщина. Добрыми тогда они мне не показались. Под недружелюбные взгляды я сполз с дерева и выслушал целый трактат о том, как нельзя себя вести. Так я познакомился с директором и завучем своей музыкальной школы. А они – со мной…
Прощай, свобода
Практически с первых дней посещения музыкальной школы у меня появились друзья. Ребята все абсолютно разные: и по характеру, и по талантливости, и, уж тем более, по внешности. Но нас всех объединяло одно. Вы, наверное, подумали любовь к музыке? Не совсем. Нас объединяла любовь к музыке наших родителей. И, безусловно, их желание нагрузить ребенка полезнейшей творческой работой, а потом гордиться Великим музыкантом – родители же знают, с кого их ребенку надо брать пример. Сколько раз я слышал от родных: «Будет как Лемешев, как Рихтер, как Хворостовский». Но никто так ни разу и не сказал, что я буду, как я.
Редкий шестилетний шалопай захочет променять улицу на пыльный кабинет, пусть с роялем. Даже в обычной школе во время уроков мы частенько смотрели в окно. И если кто-то думает, что это происходило для лучшего усвоения учебного материала – он глубоко ошибается. Нас манила улица – свобода, которую на тот момент плотно перегородил рояль.
Юный аранжировщик
За вольное рифмование песен меня периодически удаляли с хора. Но однажды я прославился так, что преподаватели моей музыкальной школы вспоминают об этом до сих пор.
На хоровой экзамен мы готовили распев на песню «Хотят ли русские войны». Преподавательница пела, а ученики, импровизируя, подпевали – кто как мог. Жюри оценивало талант, полет фантазии и задатки будущих музыкантов.
