1
Сквозь прозрачную стену Общей залы открывается восхитительный вид. Небо под нами устлано сплошным ковром из похожих на сахарную вату облаков. Заходящее солнце окрашивает их в самые разнообразные оттенки красного – от нежно-розового до насыщенного багряного. Где-то в дали виднеется заснеженный пик одной из гор, на столько высокой, что её вершина возносится выше уровня облаков.
Судя по метеосводкам, на жителей Поверхности в этом районе сейчас льёт, как из ведра. Но мы парим над границей осадков. Наша станция – воздушная колония – дрейфует высоко в небе, и все необходимое, что мы не можем произвести сами, нам доставляют на шаттлах. Большинство колонистов годами не покидает свой летающий дом. Поэтому настоящий дождь я видела лишь пару раз в жизни – когда моя семья проводила отпуск на Поверхности.
Мой взгляд снова возвращается к заснеженному горному пику, сверкающему в лучах заката. Падающий на Поверхность снег я видела только на экранах мониторов.
– Опять высматриваете орлиным взором то, что что не могут увидеть обычные люди, мисс Орлова? – неожиданно появившийся у меня за спиной мой друг Келсий отлично копирует чиновничий тон своего отца, члена Совета, одного из самых влиятельных и богатых людей в колонии.
Улыбнувшись, я оборачиваюсь.
– Ничего я не высматриваю. И во мне не больше необычного, чем в остальных «обычных» людях.
Вообще-то, нашим далёким предкам все мы здесь по-казались бы не совсем обычными. А всё благодаря изменениям, внесенным в ДНК людей примерно сотню лет назад.
Эксперименты с человеческими генами разрешили в начале прошлого столетия. На планете тогда свирепствовала эпидемия Золотой чумы. Вымирали целые города. Но небольшая часть населения, обладающая редкой генетической аномалией, оказалась совершенно неподверженной заразе. Предложение использовать гены этих счастливцев, чтобы придать новому поколению врожденный иммунитет к болезни, поначалу вызвало в обществе жаркие споры. Но, взвесив все «за» и «против», Парламент дал добро на невиданное ранее вмешательство в человеческую природу. Так началась новая эра в нашей истории.
После того, как угроза эпидемии была успешно устранена, область применения генной инженерии стала намного шире, а её цели – уже не такими возвышенными. Генная инженерия стала вытеснять пластическую хирургию. Все больше людей предпочитали заводить детей «в пробирке». Это позволяло не только со стопроцентной вероятностью выбрать пол будущего ребенка, но и предопределить цвет его глаз, волос, кожи… Или, например, форму носа и тип телосложения. Независимо от собственных природных данных, родители могли заложить в облик потомства те черты, которые считали наиболее привлекательными. Как итог, дети с немодельной внешностью рождались все реже.
А дальше – больше. Одним внешним совершенством дело не ограничилось. Были разработаны технологии, при помощи которых, изменяя определенные гены, стало возможным расширить границы человеческих возможностей. Нет, мы не зажигаем огонь глазами, не читаем мысли и не проходим сквозь стены – ничего такого. Тем не менее, генные мутации позволили людям добиться необычайной силы и скорости, до предела увеличить выносливость, обострить все органы чувств и т. д. Даже в области творческий и интеллектуальных способностей были достигнуты серьёзные успехи, хотя эта сфера – куда более тонкая. Таким образом, благодаря достижениям науки, способности, которыми раньше обладали лишь олимпийские чемпионы, великие ученые и выдающиеся музыканты, теперь оказались совершенно в порядке вещей.
Однако никто не обладал и не обладает всеми дарами сразу. Были попытки объединить как можно больше талантов в одном организме, но ни к чему хорошему они не привели. И вообще, чем сильнее люди вмешивались в собственную природу, тем серьёзнее и непредсказуемее оказывались последствия. В конце концов, стало ясно, что пора остановиться. Пятьдесят лет назад манипуляции с человеческими ДНК опять запретили. Но мутантные гены навсегда остались в нашем генофонде.
