Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь - Салма Кальк

- Подойдите сюда, Гвискар, - голос его величества не просто холоден, а вовсе какой-то ледяной.

Эмиль никогда не был особо близок к королю, поэтому не привык ни к чрезмерному вниманию, ни к высочайшему гневу. Кажется, сейчас происходит что-то, очень похожее на тот самый гнев. Зачем вообще ему сегодня велено быть на малом приёме?

Кроме Эмиля, в зале ближние разумные люди – Саваж, де ла Мотт, и не самые разумные, вроде дю Трамбле и пары его приятелей. Но этот последний – друг детства его величества, ему можно всё. Наверное.

Ещё если уж что-то серьёзное творится, то из разумных не помешал бы Анри, герцог де Монтадор и младший брат короля, но тот отбыл с дипломатическим поручением уже три месяца как, и никто не знает, когда вернётся. С Анри Эмиль дружил, насколько это вообще возможно – дружить с братом короля. И сейчас тот мог бы замолвить за Эмиля словечко, потому что и служили короне вместе, и дела делали... Но увы.

Что случилось-то, кто разозлил его величество? Да так, что тот почти кипит, только в неповторимой своей ледяной манере?

- Да, ваше величество, - Эмиль подошёл и поклонился.

- Скажите, Гвискар, отчего ваше имя которую неделю у всех на слуху?

На слуху? Это вообще о чём? Эмиль с ходу не понял совершенно.

- Даже и не представляю, ваше величество. Полагаю, не давал к тому никаких поводов.

- Уж конечно, не давали. Если даже я – я! – то и дело слышу какие-то невероятные известия о ваших любовных победах?

Что? Какие, к дьяволу, победы, и кого вообще это касается? Все, кто бывает при дворе, то и дело с кем-нибудь встречаются, и не важно, семейные они или свободные. И если что, он-то как раз свободен!

- Только за прошлую неделю ко мне трижды обратились с просьбой удалить вас от двора. Как вы думаете, в чём причина?

- Даже и не подозреваю, ваше величество. Наверное, я кого-то обидел, но этот кто-то не рискует вызывать меня на дуэль.

Почему-то дуэль с некромантом – даже оружная, не магическая – отталкивает много кого. Странно, правда?

- Если уж вы бросаете тень на репутацию дамы, то будьте готовы к тому, что родные этой дамы вступятся и за неё и за её доброе имя, - продолжал тем временем король.

- Клевета, ваше величество, - ответил Эмиль, не задумавшись ни на мгновение.

Потому что ничьё доброе имя он не порочит. Ни с одной дамой не появляется на людях, ни к кому из них не ходит открыто. А если с кем и встречается, то это его дело. Юных девиц он своим вниманием обходит, а замужние дамы и весёлые вдовушки – почему нет? Никто ж не против, более того – все так живут.

И даже сам король Луи, богоданное наше величество, ничуть не лучше прочих. Потому что не так давно даже на придворных праздниках стал появляться не с её величеством, а с придворной дамой, супругой того самого дю Трамбле, что стоит у стеночки и глаза свои рыбьи таращит. И от того, что король ни во что не ставит свои супружеские обеты, по слухам, на востоке собирается гроза – потому что родные её величества это так не оставят. И туда же, вы бросаете тень на репутацию!

- Отчего же клевета, неужели вы не оказывали никому никаких знаков внимания?

- Случалось, - Эмиль не спорит, он помнит, что спорить с королём – себе дороже.

- И что же, вам не предлагали взять в жёны девицу, которой вы оказывали те самые знаки внимания? – продолжает допрашивать король.

Девицу? Ну уж нет, не просто клевета, а подлая клевета.

- Если вашему величеству будет угодно пригласить сюда того человека, что оклеветал меня, и выслушать здесь и сейчас, то мы увидим, чего он желал на самом деле. Никто не решится солгать вашему величеству.

И это правда, ментальная сила короля – многим на зависть. Не обманут. Другое дело, кто и что наплёл королю?