Вера. Надежда. Развод - Алекс Мара

— Верунь, мы давно женаты… — Вкрадчивый, хриплый голос мужа за спиной. Слова звучат сбивчиво. — Были неопытными, первыми друг у друга. Я привык к тебе. Твоё тело знакомое, даже пахнешь мной. Знаешь, это как если икру есть каждый день. Вкусно, но… приедается.

Замираю, руки по локоть в мыльной воде. Муж обнимает меня со спины, трется носом о мой затылок, а я словно каменею.

— Люблю тебя, Верунь, но я мужик. Мне надо, чтобы у меня горело. Чтобы ух, как приспичило, искры из глаз и в койку бегом. А у нас давно такого нет.

Слезы капают в мыльную воду, застилают зрение. Я давно подозревала, что приелась мужу.

И, боюсь, он уже проверил, как может быть с другими.

1

- Ма-а-ма-а, Ваня мне на ногу написал! – вопит Рус.

- Ма-а-ма-а, он врет! Сейчас как дам! – визжит Ваня.

- Ма-а-ма-а, я пытаюсь уроки делать, а они орут и дерутся! – Иришка заходит на кухню, яростно сверкая глазами.

Следом за ней появляются встрепанные близнецы.

- Раз-два-три-тишина! А теперь по очереди объясните, кто куда написал и зачем.

Все трое начинают жаловаться одновременно. И очень громко.

Я с детства хотела большую, шумную семью и дом, полный малышей и смеха.

Кто-нибудь может напомнить, почему я этого хотела?

Иногда бывает трудно вспомнить. Мои мечты скрылись под налетом свинцовой усталости.

Обнимаю всех троих, щекочу. Они боятся щекотки, поэтому визжат и смеются взахлеб. Зато хоть перестают драться и жаловаться.

- Так, вы двое марш в ванную, а ты, Ирочка, закройся в своей комнате и делай уроки. Я зайду к тебе, когда уложу этих клоунов.

Хихикая, дети расходятся по комнатам. У нас большой дом в парковой зоне, места всем достаточно. А вот терпения мне порой не хватает.

Муж обещал вернуться в семь, но, как всегда, опаздывает. Уже который день обещает близнецам прочитать книжку на ночь, а потом возвращается, когда они уже спят. В выходные мужа тоже не было дома, он праздновал день рождения родственника и лучшего друга Дани Жданова. Мы с женой Дани, Катей, тоже дружим. У них нет детей, поэтому она спокойнее относится к отсутствиям мужа.

Уложив близнецов, делаю с дочерью уроки, потом принимаюсь за стирку. Замачиваю белье в тазу, когда слышу за спиной голос мужа. Наконец-то вернулся. За шумом воды я пропустила звук подъезжающей машины и звон ключей в замке.

Смотрю в зеркало над раковиной, ловлю взгляд мужа. Глаза покрасневшие, под ними тени. Взгляд мутный.

- Верунь! Ты ведь знаешь, что я тебя люблю… - Голос вкрадчивый, хриплый. Слова звучат сбивчиво.

Он выпил?

Замираю, руки по локоть в мыльной воде.

- Я не слышала, как ты вернулся, Валь.

Муж словно не слышит меня.

- Мы с тобой были первыми друг у друга и всю жизнь вместе.

Про то, что мы были друг у друга первыми, он прав. В школе влюбились. Нас так и называли: «Вера и Валя вместе навсегда». Неловкими были, всему вместе учились. А вот про «всю жизнь вместе» он загнул. Девять лет далеко не вся жизнь.

- Мы детей вместе вырастили, - продолжает муж.

Вырастили! Если бы почаще бывал дома, знал бы, что близнецам всего четыре, а Иришке - восемь.

В мыслях комментирую каждую фразу Вали с нотой иронии, а в реальности ­— молчу. Стою и смотрю на мужа в зеркало, а с рук на пол капает мыльная пена.

Мне страшно до мурашек, до полного отчаяния. Сейчас случится что-то необратимое, я знаю это так же точно, как дышу.

Муж обнимает меня со спины, трется носом о мой затылок, а я словно каменею.

— Люблю тебя, Верусь, но… я мужик. Мне надо, чтобы горело у меня. Чтобы ух, как приспичило, искры из глаз и в койку бегом. А у нас давно такого нет.

Боль в груди разрастается, становится такой сильной, что не могу дышать. Слабею в его руках. Не от неожиданности, нет, наоборот. Валид говорит правду. Мы уже давно не «горим», потухли под гнетом быта и привычки. В темноте и под одеялом гореть трудно, особенно когда оба полуживые от усталости. По субботам у мальчишек плавание, а у Иришки теннис, и мы с Валидом остаемся дома одни ровно на сорок минут. Увы, строго по расписанию «гореть» тоже непросто.