– О, смотрите, ведьмина внучка приехала, – донеслось до слуха Алёны, только что выгрузившей тяжёлую спортивную сумку из видавшего вида жёлтого автобуса. Она бросила недоумевающий взгляд на трёх бабок, сидевших в тени клёна на лавке возле сельсовета. Столкнулась с сердитыми взорами местных пожилых аборигенок, направленными на неё, хрупкую, восемнадцатилетнюю девушку, приехавшую в богом забытое место по просьбе бабушки Алевтины. Бабушка была одинокая, дед помер ещё пять лет назад.
– Это вы про меня? – Алёна решительно сделала шаг в направлении старых сплетниц, и те замолчали, не ожидая, что получат как минимум словесный отпор. Новоприбывшей так и не ответили, и девушка, презрительно фыркнув, взвалила сумку на плечо и отправилась к дому бабушки, который был совсем недалеко от сельсовета, откуда только что отъехал рейсовый автобус.
– И наглая, как и Алевтина. Тьфу, нехристь! – донеслось ей в спину.
Небольшая деревня Торбино, окружённая с трёх сторон лиственными лесами, а с четвертой – гиблыми болотами, по определению не могла быть большой и многолюдной. В ней и в лучшие времена проживало всего двести человек на единственной улице, растянутой на бывшей лесной вырубке. Лес рубить тут начали ещё после войны, тогда и построили деревню. Потом окрестные леса объявили заповедником, и из деревни народ изрядно разбежался, а уж после девяностых и вовсе осталось полсотни жителей. Две трети домов пришли в запустение, и в Торбино остались лишь те, кто уехать не мог или принципиально не хотел. К последним относилась и старая Алевтина, которая приехала сюда медработником в лесхоз, да так и прижилась.
Слухи про старушку ходили разные. Пока она работала в медпункте и лечила местных не только таблетками, но и собственноручно изготовленными травяными настоями, её буквально боготворили. Но когда на пенсии старушка ударилась в чёрную магию, заговоры и порчи, тут её и настигла народная нелюбовь. Между этими состояниями, как известно, один шаг.
С чего случился такой разительный переход? Весь торбинский люд поговаривал, что собирая травы в лесу, Алевтина наткнулась на заброшенный, ещё дореволюционный, скит староверов. Тот, окружённый кольцом мёртвых, почерневших рябин с ядовитым плодами, был притчей во языцех у жителей всего района.
Вот по легенде в ските и поселилось нечто тёмное и злое, которое и приняло бывшую медичку в свои сети, почуяв в ней способности к колдовству. Что стало источником слухов про скит и демона, засевшего в нём, неизвестно. Своими глазами деревенские не видели ни того, ни другого. Однако ходили упорные слухи даже в деревнях, расположенных в десятках километров, а загадочные смерти и болезни ненавистниц Алевтины не давали им утихнуть и наоборот распаляли воображение местных.Способности Алевтины вызывали страх у жителей, и они обходили её дом стороной. Дом, вопреки расхожему мнению, стоял прямо посреди деревни, а не на окраине. Раньше это был аккуратный кирпичный домишко, за которым Алевтина тщательно следила. Таким его запомнила Алёна, видевшая его больше десяти лет назад, когда, будучи совсем юной, бывала у бабули летом.
Теперь же дом был другим: мрачным, с грязными разводами на стенах и покосившимися окнами с пыльными стёклами, с позеленевшим и почерневшим шифером на крыше. Дом неприятно удивил Алёну, всю долгую дорогу из областного центра до самого Торбино предававшуюся ласковым воспоминаниям из детства.
Родители Алёны работали в столице, и когда от бабушки пришло письмо с просьбой срочно приехать, девушка взяла выходные и помчалась по первому зову. Ведь бабуля не часто радовала её последние годы общением, а значит сейчас дело действительно срочное. Она даже родителям ничего не сказала – стремилась выбраться из-под их опеки и решать взрослые вопросы самой.
