– Правду! – взревел громила, саданув кулаком по столу. – Скажи правду!
Я поморщилась. От него разило потом и пивом, а у меня и без того трещала голова.
– Конечно, мистер, как скажете, – проворковала я успокаивающе. И отделаться бы от него, но… Не муж ведь, мигренью не отговоришься. К тому же снаружи, на улице, шумели его приятели.
– Только правду! – снова потребовал он тише. – И смотри мне, не сбудется – сам порешу.
Прозвучало буднично. Малышу Билли одним жмуриком больше, одним меньше… А чтобы я не сомневалась в реальности угрозы, он брякнул на стол здоровенный револьвер, ласково погладил вороненый ствол и пообещал почти мечтательно:
– Вот из него и порешу. Ну!
А я разозлилась. Протянула руку, не глядя вытащила три карты, перевернула… Сердце ушло в пятки. Проклятье, неужели?!
Я схватила громилу за мозолистую ладонь – от неожиданности он вздрогнул и отшатнулся, – провела ногтем по линии жизни и едва не выругалась вслух. Что же делать? Сказать правду или солгать? А, все равно пропадать!
– Что вы хотите узнать, мистер? – я в последний раз попыталась увильнуть.
Не вышло.
– Мы с друзьями затеваем одно дельце, – признался гангстер доверительно. – Так как, выгорит?
– Да, – сказала я чистую правду. – Только вас убьют на обратном пути.
Он не дрогнул, крутанул барабан и уточнил деловито:
– Копы таки пронюхали? Или погоня?
Я сглотнула. Начала – так договаривай! И выложила карты на стол:
– Нет. Свои.
Малыш Билли онемел. Побагровел, набычился, но сдержался, не стал палить.
Выдохнул хрипло, с нехорошим таким прищуром:
– Хочешь сказать, меня друганы пристрелят? Из-за какого-то сраного банка?
Я лишь плечами пожала, сгребая россыпь карт. Зачем повторять уже сказанное? От усталости мутилось в голове, хотелось лечь и наконец прикрыть глаза.
– Туфта! – прорычал громила и смачно харкнул на пол. Поднялся, опираясь на кулаки, и навис надо мной: – Да я тебя сейчас!..
Спасла меня открывшаяся дверь.
– Эй, Билли! – позвал пьяный голос. – Ты скоро там? Мы тут с такими цыпочками познакомились!
Снаружи доносились женские повизгивания и зычный мужской гогот.
Билли мотнул головой, сунул револьвер в кобуру и пообещал:
– Иду уже.
Отшвырнул стул с пути и вымелся на улицу, бурча под нос: «Придумала! Да чтоб мои друганы!..»
Понятное дело, мне он не заплатил. Кто же захочет отдавать свои кровные за такие бредни? Вот наобещай я ему удачи и процветания, тогда бы он раскошелился!
Я с досадой хлопнула по столу и уронила голову на руки. Проклятье!
***
Гость застал меня, когда я пробовала суп. Бесцеремонно перешагнул порог кухни, осведомился хрипловато:
– Мисс Меган Вон?
Я резко обернулась, сжимая ложку. Тоже мне, орудие самозащиты!
– Кто вы и что тут делаете?
Незнакомец дернул щекой. Глаза его скрывала низко надвинутая шляпа, а подмышка многозначительно оттопыривалась.
На стол передо мной легла свернутая трубочкой газета. Одного взгляда хватило, чтобы узнать броский заголовок: «Малыш Билли застрелен!!». Газетчики ликовали третий день, на все лады обсасывая убийство гангстера. Новость все еще не сходила с первых полос.
А гость качнулся с пяток на носки и обратно.
– Поговаривают, мисс, – произнес он с тягучим акцентом, – что это вы его прокляли.
– Я?! – глаза распахнуть пошире, руку прижать к груди (да не ту, в которой ложка!). – Вы что-то путаете, мистер.
– Путаю? – хмыкнул он, без разрешения усаживаясь на табуретку. В моей бежево-персиковой кухоньке он выглядел неуместно, как кольт в детской коляске. – Что тут можно перепутать? Вы, мисс, рыжая гадалка.
Еще и пальцем на меня показал, нахал!
– Очень слабая, – притворно вздохнула я, дернув себя медную прядь.
Мышка решила, что с нее хватит, и требовательно мяукнула.
