Пролог. Станция «Глубина»
Выживает не сильнейший и не умнейший, а тот, кто лучше адаптируется к меняющимся условиям…
Чарльз Дарвин
Система «Хорайзен», Карус – четвёртая планета от звезды «Хорайзен», 29.02.2152
Ночь. При свете ярких фонарей, расставленных по периметру научной станции, молодой мужчина в жёлтом костюме сквозь мутные стёкла противогаза наблюдал за красным огоньком у ног. В твёрдую поверхность вонзили маячок с сейсмографическим датчиком. Оттуда поступали данные с явными, но несерьёзными колебаниями.
Порывистый ветер сдувал пыль с бескрайних каменистых полей, что оседала на стёклах противогаза, препятствуя нормальной видимости. Парень валился с ног и пытался сосредоточиться на работе, однако сонное состояние всё затрудняло. Чувствуя раздражение, он нервно вздохнул и посмотрел на рассредоточенную группу коллег, проводивших ту же процедуру, что и он. Один из них мельком глянул на него и тут же отвернулся. Это была последняя капля терпения: «К чёрту…!». С дури он пнул тот бесполезный маячок и пошёл обратно в комплекс. Все обратили на него внимание, и он буквально ощущал, как его провожают осуждающие взгляды тех незнакомцев, с которыми ему приходилось работать.
Главные двери станции с улицы открывались только вызовом диспетчера. Учёный нажал на кнопку и встал перед камерой. Человек по ту сторону впустил его. Внутри находилась длинная комнатка с распылителями и белыми мятыми тканями по бокам. Расставив руки, парень томно ожидал окончания внешней дезинфекции. Теперь уже во влажном костюме он вошёл на ресепшен. И, как назло, его ожидала не самая приятная встреча с профессором Лосевым. В надежде, что его не заметят, парень попытался проскользнуть в коридор, но вдруг из-за спины донёсся хриплый пожилой голос:
– Рыков! – эхом раздалось по всему залу.
Парень тяжело вздохнул и медленно повернулся, уловив на себе посторонние взгляды сотрудников. Профессор передал секретарше стопку документов и, глядя на наручные часы, подошёл к нему:
– Насколько помню, процедура должна продлиться час, а не пять минут.
– Во-первых, невероятно рад, что вы наконец запомнили мою фамилию… – снимал он с себя противогаз, показывая чёрные растрёпанные волосы. – А во-вторых, – с негодованием продолжил он, – спасибо, что решили вызвать меня в мой законный… – сложил он лямки противогаза во внутрь. – неоплачиваемый… – бросил он противогаз профессору под ноги. – выходной… – он с ненавистью посмотрел в глаза старику и ушёл.
– Ах, ты…! – напыжился профессор и, подняв трясущийся сморщенный палец, попытался придумать ответ, но Рыков уже ушёл. – Можешь прощаться со стажировкой, гад… – сквозь зубы сказал он. – А ну за работу! Не на что тут глазеть! – разогнал он засмотревшуюся публику.
Больничный запах бросался в нос. Рыков шёл по коридору и снимал перчатки. Будучи на нервах он вылетел за угол и случайно столкнулся с лаборантом немалого телосложения. Оба они без каких-либо претензий продолжили идти в своих направлениях. Рыков даже удивился, что ему не высказались плохим словом.
В комнате химчистки он отдал костюм на дополнительную обработку. Затем он переоделся в привычный серый комбинезон и засучил рукава. Недлинную молнию у шеи он застегнул и призадумался, глядя в зеркало: «Зачем я воспользовался рекомендациями? Стоило подать заявку в Матрикс. Как и планировал…».
И тут в отражении дверного проёма появился толстенький знакомый и пальцем подозвал его в коридор. Рыков закатил глаза и, выдохнув через ноздри, словно бык, направился к нему.
За дверью ожидал взволнованный приятель по имени Фёдор Карин. Рыков спросил, в чём дело, а толстячок приставил палец к устам и повел его за собой. Парню это всё показалось странным, но его окутал дикий интерес, и он пошёл за ним.
