Снова станешь моей - Элена Макнамара

Свернувшись клубочком, Лика спит, устроив голову на моих коленях. Глажу по мягким кудрявым волосикам, отвечая на смс Павла.

«Мы уже к дому подъезжаем. Ты как?»

Паша: «Устал. По вам скучаю».

Сердце не откликается на это признание. Внутри меня всё заледенело после развода.

Я: «Как прошли семинары?»

Паша: «Было интересно. И публика попалась активная».

Я рада за него. Для Павла это что-то новое. Его книга на тему детской терапии зашла народу на ура. Теперь он много ездит по стране, читает лекции в медуниверситетах.

Мы с ним настолько разные, что трудно описать. Он – интеллигент в самом лучшем смысле слова. А я совсем простая, как мне кажется. Ну что я из себя представляю?..

Машина останавливается возле парадной. Моя мама выходит первой, помогает выбраться мне со спящей Ликой на руках. Прощаюсь с таксистом, машина уезжает.

Дочка просыпается и трёт глазки.

– Сама! Я сама! – машет ногами, требуя поставить её на асфальт.

– Да поставь её... – говорит мама. – Она уже не такая маленькая. В тебе веса всего сорок пять килограмм, ты ещё и дочку таскаешь.

А мне хочется носить Лику на руках. Так хочется, чтобы она дольше оставалась маленькой!.. Я топлю лёд в своей груди любовью к ней.

– Мама, поставь, – требует дочка. – Баба казала, пинка у тебя болит. Не нядо, не такай меня, – заявляет с важным видом.

– Какая ты у меня деловая, – с улыбкой чмокаю её в щёчки.

Опускаю на тротуар, беру за руку.

– Ладно, идёмте, – мама уходит вперёд, бурча себе под нос: – Если лифт не починили, я завтра же улечу домой. Устала я от вашего мегаполиса.

Ну лифт – так себе повод, чтобы уехать. Но маму, и правда, пора отпускать. Дома папа один, ему сложно без неё. А я как-нибудь справлюсь. К тому же Бисмаев меня больше не беспокоит, пропав со всех радаров.

Веду дочку к подъезду, мама уже возится с ключами. Вдруг Лика дёргает мою руку и тихо произносит:

– Папа?

Меня простреливает, как от разряда током.

– Папа! – кричит дочка восторженно. – Папока!

Бисмаев выходит из тени и тут же оказывается рядом. Меня парализует от страха. Лика выдёргивает свою ручку и повисает на шее отца. Он берет её на руки, кружит, трётся носом о её щёчку, что-то воркует на ушко.

– Отдай её, – хриплым, совсем не своим голосом выдавливаю я и тяну к дочке руки.

Бисмаев смотрит на меня, как на врага. Даже этот взгляд способен сделать больно, не говоря уже о физической силе бойца октагона.

– Дамир, отдай девочку, – нервно звенит голос мамы.

Теперь бывший муж враждебно смотрит на неё. Но когда переводит взгляд на дочь, глаза его нежно улыбаются.

– Лучик, ты как? Скучала по папке? – своей большой ладонью гладит дочку по щеке.

– Кучала... Так кучала...

– Прости, я без подарочка. Завтра же исправлюсь.

Какое завтра? О чём он говорит? Ему нельзя здесь быть!

– Дамир, пожалуйста, отдай её, – делаю шаг к дочери.

Не обращая на меня внимания, нацеловывает ей щёчки. Потом, шагнув к моей маме, ставит Лику на ножки. Присаживается на корточки.

– Я сейчас уйду, лучик, но завтра обязательно вернусь.

Дочка ожидаемо начинает рыдать и вновь повисает на его шее. Эта сцена раздирает мне душу.

– Всё, иди с бабушкой... Всё! Малышка, отпусти папу. Папе с мамой очень нужно поболтать.

С трудом вырывается из цепких пальчиков Анжелики. Сопровождает перепуганную бывшую свекровь до двери, помогает открыть и чуть ли не вталкивает обеих в подъезд. Мне же ожидаемо перекрывает путь. Но я и не пытаюсь сбежать. От Бисмаева бежать бесполезно.

Дверь захлопывается, мы остаёмся вдвоём на этом мрачном темном крыльце. Половина дома обесточена второй день. Лифт не работает, и свет кое-где в доме вообще не горит. Слабое напряжение – нам так сказали. В квартире лампочки тоже тускло светят.