– Лебедева? Анастасия? – в динамике телефона звучит неприветливый женский голос.
– А кто беспокоит? – спрашиваю, не торопясь отвечать на вопрос.
– ЗАГС, – отвечают, а у меня от этого слова сердце улетает в пятки. – Вы Анастасия Лебедева? – женщина на той стороне линии, не скрывая своего раздражения, спрашивает еще раз.
– Я, – киваю, даже не задумываясь, что собеседник меня не видит. Сейчас я вообще ничего не соображаю, почва ушла из-под ног. – Свидетельство о разводе готово?
– Да, – прилетает холодное. – Сегодня успеете подойти или оставляете до понедельника?
– Успею, – произношу, крепко сжимая зубы, чтобы не разреветься. – До которого часа работаете? – мне называют время. – Я подойду.
Завершаю вызов.
Руки невольно повисают, не держат, телефон падает и ударяется экраном об пол. Если он разобьется, то я уже не смогу купить новый. Но сейчас мне на это плевать.
Сердце в клочья.
Пытаюсь справиться с эмоциями, но не выходит. Они спазмируют горло, образуют ком и не позволяют дышать спокойно. Усилием воли заставляю себя сделать глубокий и максимально спокойный вдох, меня душат слезы. Но вот только плакать ни при каких обстоятельствах нельзя.
Сынок не поймет.
– Бик-бик, – он лепечет, катая машинку по ковру, загоняет ее под стул и ставит в «гараж». – Ма-ма, бу-бу.
– Егорушка, мальчик мой драгоценный, – говорю, присаживаясь на пол рядом с играющим сыном. – Иди ко мне, – раскрываю объятия. Мне как никогда прежде нужно кого-то обнять.
Мой полуторагодовалый сын играет в игрушки и не знает, что сегодня он окончательно лишился отца.
Дыра в центре груди разрастается с каждой секундой.
Лебедев, ну ты и сволочь! Ненавижу!
Поднимаюсь с кресла, опускаюсь на пол к сыну, хочу его обнять, но не выходит. Егор недотрога, если сам не захочет, то только попробуй тронь его.
Вдруг раздается звонок в дверь, от неожиданности я аж подскакиваю на месте.
– Динь-динь, – говорит Егорка, отрываясь от игры с машинками. – То там?
– Сейчас узнаем, – отвечаю сыну.
Поднимаюсь на ноги, малыш терпеливо стоит рядом со мной и ждет, когда я пойду в коридор, ему интересно.
– Идем со мной, – предлагаю, протягивая руку. Егорка доверительно вкладывает свою ручку в мою раскрытую ладонь, сжимаю.
От осознания, что вторую ручку ему некому дать, больно колет сердце, но я снова делаю спасительный вдох и гоню прочь печальные мысли.
Снова звонок.
– Иду! – отвечаю намеренно громко. Надеюсь, меня услышат и перестанут звонить, уж слишком противный звук раздается по всей квартире.
– Открывай скорее, – раздается со стороны лестничной клетки голос подруги. – У меня сейчас руки оторвутся!
Вере ж поднимать ничего тяжелого нельзя, а она, видимо, с Дашенькой на руках. Ох, блин!
И я со всех ног спешу к двери.
Подлетаю, одним махом открываю замки и распахиваю полотно. Егор стоит рядом.
– Настька! – лучезарно улыбается подруга. Вручает мне гигантскую коробку. – Держи.
– Что это? – ахаю.
– Фрукты, – произносит торопливо. – Это тоже тебе, – всовывает мне в руки пакет из продуктового магазина.
– А это-то зачем? – не могу скрыть своего удивления. – У меня деньги на еду есть, – напоминаю Чудовой и тут же получаю весьма красноречивый взгляд в ответ.
– На продукты, может, и есть, – произносит с непрошибаемой уверенностью. – А вот на вкусняшки нету, – заявляет.
– Верка, – выдыхаю, с трудом сдерживая всхлип. Она видит наворачивающиеся на глаза слезы, хмурится.
– Отставить! – щурится недобро.
– Все в порядке, – с трудом справляясь с приступом, говорю. – Если не сейчас, то обязательно будет. Чуть позже.
– Во-от! – улыбается, приободряя. – Отличный настрой!
– Наверное, – пожимаю плечами.
Оставив Егорку с подругой, иду на кухню. Ставлю коробку на стол, выкладываю продукты. На душе тоска потихоньку рассеивается, с приходом Веры я уже не так остро чувствую, что осталась одна.
