Школа "Хизер Блоссом" - Рианнон Илларионова

∙•☽●═══════════════════════☽✪☾═══════════════════════●☾•∙

Из старинных легенд о фе́йри

В этот вечер люди старались как можно быстрее закончить дела и запереться в домах, словно боясь чего-то. Они не понимали или просто не помнили, что вызывало ужас. Он издавна впитался с материнским молоком, его породили услышанные в детстве легенды и спетые на рукодельных посиделках песни. Он просто осел в сознании, закрепился в душе и дышал в сердце. Он не ощущался жителями при свете дня, потому что, когда есть свет, всем спокойно, не только людям. Но с наступлением ночи ужас становился зримым и проживал отдельную жизнь в каждой части тела. Он наполнялся духом, хотя до этого был мертв. Нечто древнее выходило сегодня из леса, из близлежащих холмов и требовало внимания, как родственник, считавшийся погибшим, но неожиданно вернувшийся с войны.

Дочь хозяйки подняла голову прислушиваясь. В большом крестьянском доме стояла тишина, лишь жужжало, кружась по полу, веретено.

— Это вы, матушка? — крикнула она, бросая прясть.

Что-то манило ее за порог, заставляло презреть запрет. Девушка сопротивлялась недолго, любопытство пересилило страх. Она широко распахнула дверь и вышла. Теперь ее нежные и чуткие уши слышали музыку, незнакомую и непривычную. Такую не играют на деревенской ярмарке и не поют в церкви, но девушка готова была поклясться, что не слышала ничего более прекрасного и пленительного. Кто-то звал ее сквозь звуки, протяжно и нежно, звал доселе неизвестным или давно забытым именем, которое, как ей казалось, когда-то принадлежало ей. Вне всяких сомнений, звал именно ее.

«Бриалле́н», — звенело в воздухе.

Девушка побежала на интригующий неизвестностью зов. Ее дом, хоть и самый большой в деревне, стоял почти у границы с лесом. Мать рассказывала, что семья разбогатела после найденного в лесу клада, раньше приходилось перебиваться с черствого хлеба на сныть. Сокровище растратили меньше, чем за десяток лет, и от прежней роскоши осталось немного, а последний работник ушел в прошлую осень, когда ему не заплатили.

Девушка добежала до леса и заметалась, раздираемая чувствами. Слышимая ею музыка продолжала проникновенно звать. Где-то в глубинах сознания трепетал человеческий страх одиночества и темноты, запрещающий идти дальше, но его перекрывала ранее незнакомая тоска по чему-то неназванному. Она побуждала искать источник музыки и зова.

С холмов к лесу заструился туман [В кельтском фольклоре (и в некоторых других) грань между миром людей и миром волшебства, портал в другое измерение. Прим. автора], постепенно он становился более густым и плотным. Словно на землю опустились влажные сероватые облака, окутывая деревья, скрывая от глаз тропинки, просачиваясь между камней. Девушка замерла, будто ощутив границу, отшатнулась назад, но все же решилась: метнулась к лесу и побежала, петляя вокруг деревьев, не разбирая дороги в ночной темноте и непроглядном тумане, она будто летела над землей, и тот зов, что манил ее, звучал, словно внутри нее само́й.

К дому на границе леса приблизилась испуганная, уморенная бегом хозяйка. Цепной пес у забора встретил ее жалобным скулением, терзаясь страхом. Увидев распахнутую настежь дверь, крестьянка закричала:

— У меня оставался еще год! Они не могли сделать это, мне обещали еще год! — Она продолжала беззвучно проклинать себя за медлительность, за все свои бессмысленные теперь дела, задержавшие ее, за беспамятство и легкомысленность.

Но в то же время у нее оставалась надежда, что здесь какая-то ошибка и ее доченька, последняя, кто остался от большой семьи, скоро вернется домой.

Крестьянка побежала к лесу, спотыкаясь и падая. Туман и мрак — враги, глумились над человеческим бессилием, охватившим ее. В лесу мать начала кричать, звать дочь по имени. Голос срывался и тонул в белесом тумане. Только одна мысль давала надежду — ее Мо́раг не успела уйти слишком далеко.