Семестр нераскрытых преступлений - Виктория Голубева

Соседнее княжество Ворсинг.

Мамочки, да это же скорпионы! Я дёрнулась от неожиданности. Скорпионы, пауки, сколопендры — ненавижу их!

Пятнадцать минут назад, когда я вошла в зал собраний публичной библиотеки, в первом ряду заметила респектабельную даму. На её коленях стояла корзинка, полная причудливо изогнутых веток и сухих жёлто-коричневых листьев. Странно, конечно, решила я, но, может, чайный сбор или какие-нибудь лечебные травы. Встреча с читателями началась, но мой взгляд то и дело возвращался к загадочной корзинке, пока я вдруг не поняла, что там лежат вовсе не травы.

Впрочем, чему удивляться: со своими читателями я знакома давно и привыкла к их некоторой эксцентричности. Так уж вышло, что я пишу для газет и журналов рассказы на довольно своеобразные темы, прямо скажем, на любителя.

Если, конечно, вам нравятся детальные, иногда даже слишком, описания реальных преступлений, то вам непременно стоит их почитать.

Тьфу-тьфу-тьфу, любители есть, пусть и не так много, как хотелось бы, но я не жалуюсь. Просто встречаться с людьми, которым нравится читать про убийства с реками крови, разлагающимися трупами и другими неаппетитными подробностями, любопытно, но капельку страшновато.

— Виола, милая, что-то давно в твоих рассказах никого не расчленяли. Неужто так больше не делают? Удобно ведь, потом ещё мясо с костей снять можно, чтобы в дело пустить, да и от тела легче избавиться, — заговорила милая опрятная старушка с чёрным бархатным бантом в волосах. Выглядела она как человек, который заинтересуется скорее рецептами яблочных пирогов, чем описаниями преступлений. На несколько мгновений я потеряла дар речи.

Хорошо, брат отвлёк всех от моего замешательства: вскочил налить мне стакан воды, но споткнулся и пролил её прямо на себя. Очень ругался. Это дало мне небольшую передышку, и я смогла взять себя в руки. А заодно сделать пометку в записной книжке: «Снимать мясо с костей». Нет, идея-то занятная, просто от старушки не ожидала.

— Что вы, ни в коем случае, расчленяют постоянно. Так часто, что я засомневалась, будет ли вам интересно, — уверенно затараторила я. — Но если хотите, то обязательно упомяну диссекцию в следующих историях.

— Кого? — недоуменно переспросила старушка.

— Расчленение. Диссекция — это медицинский термин.

Взгляд старушки стал враждебным, вероятно, она сочла ответ излишне заумным. Я оглядела зал: на встречу пришли человек семь, и все они сейчас смотрели недовольно.

— Понимаете, наш отец — патолог, — раздался голос брата с заднего ряда. Зрители повернулись к нему, и он, помахав рукой, ослепительно улыбнувшись. — Отец работает при больнице, и всех, кто умер не своей смертью, отвозят к нему. Мы с Виолой с детства насмотрелись на мертвецов. Бывало, забежишь к папе после школы: он у трупа со вскрытой грудной клеткой стоит, а иссеченные внутренние органы на секционном столе разложены в рядок по мере убывания размера. Нас таким не удивить.

Брат пожал плечами, а я подхватила:

— Отец всегда разрешал нам читать медицинские энциклопедии, поэтому иногда у меня проскакивают специфические термины. Но зато и рассказы ярче выходят. Одно дело, когда пишешь: «Труп лежит в луже крови», и совсем другое — «Лежит труп с вырванной селезёнкой, а из вены, ведущей к ней, капает тёмная, вязкая, почти чёрная кровь».

Многие в зале закивали, и выражение лица старушки стало дружелюбнее. Нервозность отпустила: я нежно люблю своих читателей и ни за что бы их не обидела. Люблю и побаиваюсь, чего уж греха таить. Ведь глупо недооценивать людей, которые разгуливают по городу с корзинкой скорпионов.

Ближе к концу встречи дама со скорпионами спросила:

— Мисс Барнс, скажите, вы решили продолжить образование?