Сарматская царица - Лара Барох

– Дево, вернулась к нам? – Странный шепот выдернул меня из небытия. А открыв глаза я, честно сказать немало испугалась.

Надо мной склонилась старуха, наполовину седые волосы заплетены в две косы, и ручьями стекают на землю. На правой щеке рисунок солнца. Круг и лучи-треугольники, желто-оранжевого цвета. А на левой, стареющий месяц иссиня-черный. Но самым странным была чёрная полоса, шириной миллиметров пять, что шла от волосистой части головы, пересекала лоб и терялась между ноздрей старухи.

Слегка раскосые темные глаза не отрываясь следили за мной. Прямой нос, тонкие губы и глубокие борозды морщин по всему лицу.

Одета она была в светлую, но грязную рубашку, с завязками у горла. По вороту рубашка вышита алыми нитями, изображая то ли крокодилов, то ли змей с лапами. Жуть какая! Сверху накинут длинный зеленый халат, и кажется из шелка, вышитый золотыми нитями. Что ниже, я не вижу.

Старуха сидит на корточках напротив меня, а я лежу на животе, прямо на земле.

– Боль я заговорила, на раны нанесла травы. Разорвала я Макушину нить. Не пустила тебя к ней. – Старуха отвела глаза и замолчала.

Кто она? Что за Макушина нить? И вообще где я? Последнее, что помню, как задремала в автобусе по пути в Соль-Илецк. Стараюсь выбираться на целебные озера каждый год, подлечить ревматизм, дышать сухим солёным воздухом, да и просто сменить картинку перед глазами. Отдых сравнительно дешёвый, мне, пенсионерке семидесяти двух лет, вполне по карману.

– Чего молчишь, Дево? – Старушка пуще прежнего вглядывалась в мои глаза. И видимо пришло время диалога.

– Я ничего не помню! – В книгах героиня первым делом признается в потере памяти. Смешно? А мне вот совсем нет.

– Макуша меня перехитрила, но хоть отпустила тебя. – Старушка при этом слегка склонила голову и провела ладонью по своей правой щеке, сверху вниз.

– Ты - Дево, воин. Мы в плену. Безместы напали на мое племя, всех убили или захватили в плен. А ты, к тому времени, уже у них была. Я вождя их к духам отправила. Меня приказали забить до смерти плетьми, ты заступилась и себя отдала за меня. Так что у меня долг жизни перед тобой. Ты у Макуши три дня провела. А сейчас вернулась.

От этого объяснения у меня разболелась голова. И мысли путались хуже прежнего. Перевела взгляд с пугающего лица старухи. О! А этот пейзаж мне знаком. Степи Оренбурга. Только вот без низкорослых деревьев. Оно и понятно. Их то при советской власти сажали. Сколько глаз хватает, скудно засаженная степь и курганы. Жара! Сухая, но все равно удушающая и забирающая силы. Впрочем, если мы действительно в степях, то ночью наступит свежесть, да такая, что теплая куртка не помешает.

Я лежала на какой-то тряпочке, вокруг, метрах в десяти пустое пространство, а дальше кучно сидят и лежат люди. Кто-то в крови, все пыльные и уставшие, с выражением безысходности в глазах. Сколько их? Много, по-моему, даже не одна сотня. Сколько глаз хватает, везде люди.

Доехала что-ли? А почему ничего не помню? И что это за маскарад? Мысли прыгали с одной на другую, пытаясь объяснить голове то, что видят мои глаза.

– Попей воды. – Старушка протягивала мне глубокую пиалу. И тут я почувствовала жажду и с жадностью накинулась на воду.

– Много не пей. Нельзя тебе. – Не успела я сделать и пары глотков, как старушка одернула руки и забрала вожделенную воду. А затем сунула мне какой-то пучок травы под нос.

– Разжуй и держи во рту. Не глотай, не то к Маруше отправишься.

Хорошее лечение? Вот и я с сомнением посмотрела на траву, но послушно открыла рот. Что-то в словах старухи внушало доверие. Ровная интонация в голосе, или возможно, то, что у неё долг жизни передо мной. Одним словом решила ей довериться.