Дама с ребенком - Карина Иноземцева

1. Обещание

Я больше не плакала. Сидела на краю крыши смотрела в никуда. Там, за тридцатиэтажными высотками, виднеется кусочек неба. Такой голубой, чистый, свежий, что мне совестно наблюдать за ним со своими ужасными мыслями. В моих руках лежала любимая игрушка дочки. Настолько любимая, что малышка не выпускала ее из рук даже в туалете.

Почему же этот фиолетовый, плюшевый конь с крыльями у меня?

Потому что у меня больше нет... Ее больше нет. Моей любимой дочери... Дочурки... Моего света в окошке... Ее больше нет.

Она исчезла в одно мгновение. Вот, я держала ее за руку и вела в садик. Мы проговаривали чистоговорки для развития речи. Шли и пели на всю улицу, пугая серую толпу своими голосами:

— Му-му-му, — начинаю и смотрю по сторонам, чтобы перейти пешеходный переход.

— Му-му-мууу, — старательно тянет детский голосок.

— В садик с мамой я...

Визг тормозов... Меня отбрасывает назад. Назад потому что тело моей малютки находится на капоте урода!

Машина протащила меня, дочку и еще пару человек несколько метров, а потом врезалась в столб. Моя малютка умерла мгновенно...

В руках злосчастная игрушка. Грязная. Порванная. Со следами крови. А внизу асфальт. Я не вижу его, ведь люди снуют туда сюда, а машины больше похожи на огромного червя, который разрывает поверхность земли и впивается под кожу в виде станций метро.

— Му-му-мууу, — тяну долгое "у" пытаясь лавировать на грани оставшегося самосознания. Самосохранение вопит:

"Отойди от края!"

А я не могу-у-у.

Вся моя жизнь заключалась в пятилетней крохе. В ее голубых глазенках, длинных ресницах, смешного, детского говора и маленьких ручках. У меня нет родителей, с мужем развелась, потому что я выбрала рожать, а не делать аборт. Я была сконцентрирована на дочери и работе.

Господи! Как же мне быть? Как мне жить после такого-у-у-у!!!

— Будь ты проклята! — слышу за спиной проклятье и не успеваю обернуться, как меня некто толкает рукой.

Кроссовки на краткий миг становятся скользкими и я падаю вниз.

Кому я успела насолить? За что можно убить человека?

Темная тень в лучах солнца осталась стоять на краю крыши, а я успела прижать к груди любимую игрушку дочки.

Я не желаю умирать! Я хочу отомстить за смерть дочки и найти того, кто убил меня!

— Спаси детей и их будущее. Вернешь свою дочь! — резкий голос прорвался сквозь шум падения и...

Открыла глаза. Темный потолок. Скрипучая кровать на железной пружине. Странное помещение.

Может... Я не умерла, а страдаю шизофренией?

По холодному, скрипучему, деревянному полу подошла к двери. Дверь скрипнула. Распахнула ее и вышла в небольшой зал. Со стороны зала вход в комнату где я проснулась был спрятан за тяжелую штору с кисточками. Оформление зала напомнило мне музей, где мебель в стиле ампир соседствует с разными картинами. Картины и людей и животных и даже пара пейзажей заменяли здесь обои. Тут не только картины были разные, но и их рамы не подходили под стили друг другу. Пара рам на больших портретах были позолоченые, а все остальные деревянные либо черные. Пара диванов обитых темной тканью явно нуждалась в ремонте: виднелись затертости, а кое-где уже выскакивала пружина и неумелый мастер просто приклеил кусочек ткани совсем не подходящей по цвету. Столик с изогнутыми предположительно позолоченными ножками, удерживал на себе папки, стопку листов, пару тарелок и кружку. Хотя нет, кружкой, это произведение искусства трудно назвать. С изогнутыми краями и живописными цветами она выглядела не хуже картин на стенах. Стулья здесь были тяжелые с фигурными ножками и спинкой, но с ободранной седушкой. На них явно была ткань, но со временем красота поизносилась. Вместо ремонта ее просто отодрали и оставили голую дырявую доску. Люстря свисала с потолка многочисленными стеклянными висюльками. Если бы я под нее встала, то обязательно зацепилась макушкой о самый нижний ряд.