Развод. Я тебя не отпущу - Ирина Манаева (Dulsinta)

Звонок в дверь разрезает пространство резким визгом. Каждый раз пугаюсь, и сколько раз просила Женьку поменять, а воз и ныне там.

В глазок видна какая-то женщина и полицейский, и меня окатывает второй волной страха, но открываю, потому что разное в жизни случается. Вдруг кому-то плохо.

- Потапова Татьяна Александровна? – женщина со злым лицом и пренебрежительным взглядом, будто уже заведомо меня ненавидит, ждёт ответа. Рядом мужчина в форме сложил руки в замок на животе смотрит со скучающим видом.

- Это я, - признаюсь, потому что отпираться бесполезно. В голове картотекой проходятся случаи на работе. Конечно, в моей профессии всегда есть какие-то проблемы. Современная школа делает из нас людей с дёргающимся глазом. То Коростылёв руку сломал на перемене, то Лапин стены изрисовал, и мы отправляемся оттирать их вместе. Но это, бывает, учителя ходят домой к ученикам, а не ко мне полиция.

- Отлично, - женщина бесцеремонно проталкивает меня внутрь, не спрашивая позволения войти, и я испуганно смотрю, как двое, не разуваясь, проходят в квартиру, попутно рассказывая, что и как. – Меня зовут Ольга Ивановна Слуцкая. Я – представитель органов опеки. На вас поступила жалоба по поводу содержания вашего ребёнка, - заглядывает в первую попавшуюся дверь, которая оказывается кладовкой, и тут же сканирует содержимое, потом хлопает дверью. А я, наконец, прихожу в себя и преграждаю им путь.

- Так, стоп! – говорю уверенно, но мягко. – Это какая-то ошибка. Я учительница русского и…

- Не можете бить ребёнка?! – усмехается чиновница. – Ха! Да сколько вас таких оборотней…, - тут же замолкает, ведь присказка явно не обо мне, а про того, кто стоит рядом с ней. Потому вовремя прикусывает язык и переводит тему. – Раз-з-зберёмся, - качается на «з», как муха, намереваясь пройти дальше.

Тёмные короткие волосы, говорят об уверенности в себе, пальто, больше похожее на мужское, резкие движения. В ней мужественности больше, чем в упитанном представителе закона, что стоит рядом. Он, наоборот, круглолиц, мягок и покладист.

- Я не даю согласие на ваше присутствие, - говорю твёрдо.

- Вот как заговорила? – появляется улыбка у чиновницы, будто она играет со мной в какую-то известную лишь ей игру, а я назвала неправильную фразу. – Есть что скрывать, да?

- Нет, конечно!

- Ребёнок где? Нам следует убедиться, что с ним всё в порядке.

- Иначе и быть не может, - уверяю, всё ещё не понимая, кто мог настолько ненавидеть меня, что вызвал опеку. Месть родителей, которым я однажды перешла дорогу? Чья-то глупая шутка? Ну какая опека?

Пытаюсь успокоиться, размышляя попутно на эту тему, когда вижу соседку, подсматривающую из проёма.

- Здравствуйте, Екатерина Семёновна, - грустно вздыхаю, понимая, откуда ноги растут. – Чем же на этот раз мы помешали?

Из туалета раздаётся спуск воды, и Димка выходит, застывая на месте перед незваными гостями.

- Здравствуйте, - произносит, как его учили, переводя взгляд с одной на второго, а я понимаю, что мне предстоит писать объяснительную из-за того, что женщине этажом ниже очень уж не нравится, что мы здесь живём. Не удивлена, что у неё нет семьи, потому что с такой просто невозможно делить квартиру. Если она терроризирует нас, то что говорить о домашних!

- Дим, иди в мою спальню, мы тут сами, - ласково провожу ребёнку по голове, отправляя к себе, потому что вход в детскую как раз около Слуцкой. Не хочу, чтобы она трогала его.

Сын неуверенно уходит в сторону, а я настраиваюсь бороться за свои права.

- Послушайте…

Нахрапистая Ольга Ивановна за словом в карман не лезет, только и у меня достаточно педагогического опыта, чтобы решить вопрос. Но это, если человек намерен слушать. Меня же нагло отталкивают, просачиваясь на кухню, где тут же слышу победоносное: «Ага!»