Огюстен Тьерри – историк народов
Жак Николя Огюстен Тьерри родился 10 мая 1795 года в Блуа, расположенном между Орлеаном и Туром, в семье библиотекаря Жака Тьерри и Катрин Леру. Огюстен приходится старшим братом историку Амадею Тьерри. В детстве он быстро обнаруживает значительные таланты к учебе и получает множество наград в колледже Блуа, в который поступает в 1811 году. За два года Тьерри получил степени бакалавра по литературе, а также общего бакалавра наук, а вместе с этим – лицензию на преподавание.
В 1813 году он был направлен в Компьень преподавать гуманитарные науки, но быстро вернулся в Париж. Молодой ученый с энтузиазмом принял идеи Французской революции, идеальное видение общества, отстаиваемое графом Сен-Симоном, и даже работал его секретарем с 1814 по 1817 год. Сам он называл себя «приемным сыном» утописта. В отличие от большинства учеников Сен-Симона, которые занимались при нем только теоретическими или практическими вопросами, Огюстен Тьерри сосредотачивает все свое внимание на истории. В 1817 году он присоединился к газете «Le Censeur» и активно отстаивает либеральные идеи своей эпохи. С 1819 года он пишет по статье в неделю: его целью становится поиск исторических аргументов, необходимых для опровержения современной политики, направленной на реставрацию монархии и отказ от завоеваний Французской революции. Он излагал свои руководящие идеи, прослеживая их развитие через эпохи Великого переселения народов, норманнского завоевания Англии, образования коммун в средневековых городах, утверждая постепенный подъем наций к либерализму и развитию парламентских институтов.
По замечанию Плеханова, Огюстен Тьерри «принадлежит к замечательной группе тех известных ученых, которые, в эпоху Реставрации, возобновили во Франции исторические исследования»[1]. Тьерри принадлежал к новой школе историков, которую часто называют политической, хотя на деле он и его коллеги ставили во главу угла не личности вождей и законы, ими принимаемые, а само общество, и всю политику, культуру и экономику выводили из общественных устоев и изменений, происходящих с ними. Этот новый подход, сместивший акцент с личности монархов и полководцев на народные массы, сделал Тьерри одним из первопроходцев новой эпохи в исторической науке. История народов не есть история его правителей. Поставив во главу историописания социум как таковой, во всей его полноте, историк смог наконец решить некоторые задачи истории, недоступные его предшественникам в XVIII веке.
Огюстену Тьерри и его близкому другу, Франсуа Гизо, мы обязаны также и появлением понятия классовой борьбы. Именно они первыми начали описывать борьбу угнетенного большинства и угнетающего его меньшинства. С точки зрения Тьерри, история творится народами, их желанием лучшей жизни и борьбой с внешними угрозами. Особое внимание он уделяет тому, как происходил переход от выборной монархии к наследственной и каким насилием по отношению к населению он сопровождался. Это новое видение исторического процесса для своего времени можно назвать в прямом смысле слова революционным. Отношение к церкви, особенно католической, в работах Тьерри также далеко не благосклонное. Он видит в ней жестокий инструмент в руках элит, идущих на любые преступления для удержания или приумножения власти.
В работе, посвященной периоду превращения бывшей римской провинции Галлии в королевство франков, Тьерри с большим интересом исследует взаимоотношения новых правителей-германцев с местным, как он порой выражается, «туземным», населением. Население провинции состояло из галло-римлян – особого этноса, сформировавшегося из большого числа кельтских племен и переселившихся на их земли потомков латинов после завоевания Римом кельтских областей севернее Альпийских гор. Галло-римляне, забывшие кельтские языки и в повседневной жизни перешедшие на латынь, казались захватчикам-германцам образцами высокой культуры, жившими в роскоши. От них германцы переняли некоторые привычки и впоследствии – язык. Для этого периода в истории Франции, прозванного меровингским, характерны и такие необычные нововведения, как параллельное существование двух законодательных систем: римской – для местного населения и германской, или салической, – для пришлого правящего класса.
