Рахат-лукум, помрачающий ум - Фортуната Фокс

Это волнующее произведение – художественный вымысел, призванный порадовать читателей калейдоскопом впечатлений. Но, как известно, среди читателей не переводятся последние романтики, склонные находить в книгах совпадения с реальными событиями или людьми, а то и с собственными персонами. Дабы развеять их заблуждения, автор с искренней улыбкой уверяет: «Ничего личного, дорогие друзья! Искусство ради искусства – это как любовь во имя любви: оба явления не зависят от внешних обстоятельств и не ищут выгоды».

Потрясение было так велико, что казалось чем-то сверхъестественным. Будто все на свете стихии смешались в безумный вихрь и, обрушившись на бедную голову Жамиля, в один миг перевернули его мир.

Вообразите: вот он, понурый с похмелья, бредет по вокзалу своей тяжеловатой прихрамывающей походкой. Размышления его так же безрадостны, как перспективы этого хмурого августовского дня, ничем не отличающегося от всех остальных. Как вдруг…

Впрочем, это «вдруг» шандарахнет чуть позже. А сначала в глаза Жамилю бросается мажористый разгильдяй в гавайской рубашке. Он катит изящный чемодан на колесиках, на плече висит здоровенная спортивная сумка с мультяшным принтом. Нахальная улыбка обнажает крупные передние зубы, которых на предвзятый взгляд Жамиля многовато. В отличие от пассажиров, прибывших с утренним поездом – их, как не смотри, всего ничего, да и те стремительно рассасываются. Потому Жамиль резонно предполагает, что этот тип и есть тот, кого он должен встретить. Но на всякий случай продолжает оглядываться вокруг. Тогда парень сам его окрикивает:

– Хэй, случайно, не из «Щучьего веленья»? Мы здесь! – он приближается, развязно щелкая пальцами перед самым носом Жамиля.

Ну и манеры! Похоже, он не совсем в ладах с реальностью. Но Жамилю уже не до него. Ведь в этот самый миг он замечает, что рядом с разгильдяем стоит она – ослепительная и недосягаемая, как мечта. Точнее, она и есть мечта Жамиля. Та самая, что он некогда потерял по своей глупости и неопытности – так со временем он привык оправдывать их роковую разлуку. Вот тут-то и начинает кружить ураган, срывающий крыши…

Невероятно, столько лет прошло, а она почти не изменилась! Такая же шикарная и бесподобная как на фотографиях, что он хранит в старом сундуке. Его неизведанная девочка. Его жестокая загадка. Самая сокровенная сладость, так до конца и не вкушенная им.

Стоит себе и улыбается. Да так игриво, будто с их последней встречи не прошло и дня!

–Здрасьте! – говорит.

Ее глаза скрывают солнцезащитные очки, не позволяя понять, узнала ли она Жамиля. Немудрено, если вовсе не узнала – его, в отличие от нее, минувшие годы не пощадили.

Жамиль только кивает в ответ: слова застревают в горле, сдавленном спазмами воспоминаний. Машинально укрывая седины, он поглубже надвигает красную кепку и молча ведет пару к своей машине. Безуспешно пытаясь унять дрожь в руках, открывает багажник.

–Пожалуйста, располагайтесь, – бормочет Жамиль, прокашлявшись с надрывным хрипом, не узнавая собственный голос. – Я сейчас. Куплю сигарет – и поедем.

Вернувшись из супермаркета, он находит укрытие под раскидистой елью, где курит бесконечно глубокими затяжками. Но лихорадка не отступает, дышать становится все труднее.

Пара, еще не успевшая сесть в машину, весело глазеет по сторонам и обменивается впечатлениями в объятиях друг друга. Она называет его Мишуткой, а он ее – Леночкой.

Леночка… Надо же! А Жамилю она представилась Алёнкой. Тогда, в девяносто восьмом. Хотя и он ей назвался Женькой, русифицированной версией своего имени.

Как белоснежный мираж перед ним вспыхивает палуба круизного теплохода, где они прогуливаются вдвоем, а вокруг синеет безоблачное небо и яркое солнце блестит в волжских просторах. Уф-ф-ф!!! Дыхание совсем перехватывает. Он весь пульсирует, затопленный горячей лавой ожившего былого. Сердце то сжимается от боли, то трепещет от восторга.