Пропасть между нами - Катерина Пелевина

Варвара Фоменко (Ледышка)

Это был июнь 2024. Жаркий, неприятный, отталкивающий месяц, как мне казалось. За столько лет я так и не полюбила это время года. Тем более, в Новороссийске, где теперь жила. И большую часть своего времени я проводила дома за бокалом сухого красного и очередной своей книгой, пока супруг был в бесконечных рабочих разъездах. Мне нравилось это, никто не напрягал меня. Не нервировал и не раздражал длительным присутствием. И самое главное – я занималась любимым делом. Играла в оркестре виолончелистов и выступала сольно. Моё имя было на слуху. Мы очень часто ездили куда-то с концертами. Камерный оркестр филармонии «Девора». Так нас называли.

За счёт такого образа жизни мне удавалось быть собой. Даже будучи в браке. Ведь я была крайне замкнутой и холодной.

Нашему с Димой сыну Игорю на тот момент было уже семь лет. Ребёнок, что родился вопреки здравому смыслу. Потому как ни один из нас не был готов к таким переменам. Но я быстро адаптировалась к любой «проблеме». И на момент того, как я узнала, что беременна от Димы, шёл уже четвёртый месяц моей беременности. Месячные вопреки всем законам анатомии шли до пятого, и это послужило подставой в варианте моей истории, а, точнее, права выбора. Аборт было делать поздно и опасно. Но отдавать ребёнка в детский дом я не хотела. А со временем и вовсе полюбила своё дитя. К семи годам Игоря между нами сохранялись дружеские отношения. Я слушала своего ребёнка и одобряла его лидерские качества. Во многом шла на поводу у сына, разрешала то, что запрещал отец. И очень много времени мой ребёнок проводил в дорогущих особняках моих родителей Фоменко или Олейник, к клану которых относился мой супруг.

Богачи и аристократы, мы быстро спелись и оба понимали, что наш брак не несёт любви, а лишь статус, который оба пытались сохранить. Любые чувства я оставила в прошлом, ведь прекрасно помнила к чему таковые приводили. Одна моя первая оплошность в подобных привела к краху моего личностного «я». А это было недопустимо. Отныне всё это было под запретом – влюблённость, любовь.

Холодный расчёт – вот, что было важно. Даже любовь к сыну пугала меня, потому что это значило лишь одно – кто-то может воспользоваться этим уязвимым местом. Ранить, обидеть, отнять. Имя первой любви в захоронениях моей памяти было строго под запретом. Я никогда не интересовалась его жизнью. Не вспоминала и не знала, чем закончилась его история…

Варвара Фоменко (Ледышка)

– Слушай, я понимаю, что ты не можешь, но это такой шанс, что тебя, блин, останавливает?! – ноет в трубку мой коллега и по совместительству лучший друг Ромка.

– Я занята, уже сказала. О таких концертах сообщают заранее, – категорично говорю, отмечая кое-что в своём блокноте.

– Да? И чем? Снова бухаешь и смотришь «Линкольн для адвоката»? – растягивает он губы в недовольстве. – Я знаю, что Игорь у Олейников, а Димон в Москве! Хватит тупить!

– Нет, у меня встреча с подругой, – аргументирую я, пытаясь увильнуть от разговора и спрыгнуть.

– У тебя нет подруг, я – единственный твой друг, и то ты меня таковым не считаешь. Прекращай! Нам нужно выступить там, это огромный шанс. Они спонсоры, Варя! – уговаривает он меня, чем неимоверно бесит. Просто до трясучки раздражает. – Варваааара Николавна!

– Я говорила, что ненавижу тебя? – спрашиваю, таким образом соглашаясь.

– Да, постоянно. Заеду в семь. Оденься посексуальнее, – хохочет он, сбросив трубку.

– Придурок! – выкрикиваю я на прощание, уже слушая гудки и уставившись на себя в зеркало.

До семи ещё три часа, и я всё же заставляю себя выглядеть подобающе.