Проданная девочка - Мила Дали

— Где девчонка?

Я просыпаюсь от незнакомого мужского голоса.

— Она еще спит, — нервно шикает мать. — Тише.

— Не встревай, Лидка, когда мужики общаются, — басит отчим.

Настороженно сажусь, втискиваю ступни в простые резиновые шлепки и сдвигаю старую выцветшую простыню, которая разделяет нашу комнату в коммуналке на две части — мою и родительскую.

Вижу высокого блондина в идеально черном костюме и рубашке.

На фоне наших пожелтевших обоев и подкопченного сигаретным дымом потолка незнакомец кажется инородным пятном, попавшим к нам по странной случайности.

— Садитесь, пожалуйста, — суетится мать, застилая гостю кособокую табуретку газетой.

Мужчина лишь брезгливо дергает бровью на этот ее заботливый жест.

— Лидка! — стучит кулаком по столу отчим, от чего пустая бутылка из-под водки со звоном подпрыгивает. — Что ты такая гусыня, млядь?

Ненавижу его. Из-за него моя мама тоже начала пить.

— Сколько? — спрашивает мужчина.

— Миллион! — вмиг позабыв о склоке с матерью, алчно рявкает отчим.

Незнакомец ухмыляется. Достает из внутреннего кармана пачку красных купюр и швыряет несколько на стол.

— Ты даже понятия не имеешь, сколько это. Тридцатки хватит.

— Дай хотя бы полтинник! — таращит отчим глаза и заискивающе добавляет: — Она все-таки целка…

Я не понимаю, что происходит. Или… отказываюсь в это верить! Но мое сердце уже бешено колотится в груди.

— Мам?.. — отодвинув шире тряпку, я выглядываю из укрытия.

— Ой, Риточка, дочечка! — спохватывается мать. — Проснулась уже?

Отчим мерзко хохочет:

— Ты стала совершеннолетней, Ритка. Пора выпорхнуть из родительского гнезда. С днем рождения! А-ха-ха-ха!

— Стасик, — мнется мать, — ну зачем же ты сразу? — а потом смотрит на меня виновато.

— А что с ней церемониться? Вон кобыла какая вымахала!

Мать, охнув, спешит ко мне и, взяв за руку, ведет в центр комнаты.

— Риточка, ты только не бойся и не обижайся. Когда-нибудь ты все поймешь…

Отчим кивает мужчине, трясущимися от жадности руками сгребая деньги, раскиданные по столу.

Незнакомец крепко берет меня за руку и насильно вытягивает из комнаты, а я успеваю заметить на его руке между большим и указательным пальцем странную татуировку в виде паутины.

На улице меня до костей пробирает промозглый осенний ветер.

Отчаянно сопротивляюсь, но запинаюсь о выбоину на асфальте, промочив ноги в луже.

Мать наблюдает за мной из окна первого этажа не видевшей ремонта девятиэтажки и машет на прощание рукой.

А мне так страшно — до дрожи.

— Что вам нужно? — сорванным от криков голосом хриплю, когда мы выходим со двора на оживленную улицу.

— Мне от тебя ничего не нужно, — бесстрастно отвечает он. — Ты нужна ему.

Мужчина кивает на черный «Мерседес Майбах», переливающийся хищным глянцем даже в пасмурную погоду и олицетворяющий собой роскошь и комфорт. Он такой солидный и монументальный, подчеркивающий характер и статус своего владельца.

Пытаюсь разглядеть, кто в салоне, но идеально чистое стекло тонировано. Я вижу только свое отражение, и слезы текут по щекам от ужаса, что сейчас я попаду в лапы старого извращенца, которому продали меня родные.

Человек с татуировкой плавно открывает шикарную дверь. Надавив мне на поясницу, вынуждает сесть в салон.

— Здравствуй, Рита, — слышу я низкий, проникающий мягкой вибрацией в самую душу голос.

Сердце пропускает удар, когда я сцепляюсь взглядом с владельцем автомобиля.

Его глаза с легким прищуром цвета чистого янтаря. Он совсем не старик. Взрослый, опытный — да, но ему около тридцати пяти лет.

Он очень красив. Невероятно. Прекрасный мужчина с темно-русыми волосами и золотистой от загара кожей. Один его брендовый костюм стоит гораздо больше той суммы, которую отдал за меня отчиму.

Пока я собираюсь с мыслями, владелец премиального авто переводит взгляд на забравшего меня из дома мужчину.