Как же сладко спится в первый день отпуска! Из приоткрытого окна тянет теплом, нежным запахом роз и спелых абрикосов. Где-то далеко сонно вздыхает и ворочается море. Постель еще чуть-чуть жесткая от крахмала. В ногах урчит большой мягкий кот, на завтрак торжественно обещаны вареники с вишней…
Жаль, Мердок со мной не поехал, мол, дел у него по горло. Хотя вряд ли ему бы тут понравилось. Я-то даже не пыталась снять номер в каком-нибудь пафосном санатории, сразу отправилась в привычный и любимый частный сектор. Зато у Мердока от удобств во дворе и допотопного умывальника с пимпочкой, чего доброго, истерика бы случилась. Не приучен он к такому.
Я перевернулась с бока на бок, подгребла к себе толстого кота, изображавшего шерстяную медузу и…
Что-то глухо бумкнуло. Оглушительно хлопнула дверь. Низкий женский голос взревел на всю Кляровскую:
– Ой, лишенько! Люды добри! Шо ж такэ диеться?
Я с трудом разлепила веки. За чуть пожелтевшими кружевными занавесками покачивал ветками сад, солнце только-только поднялось над старой яблоней. Я накрыла голову подушкой… бесполезно.
Местный колоритный говорок заставлял напрягаться и переводить про себя. "Несчастье… люди добрые… что происходит?"
Кхм, а и правда – что происходит?
– Злодийи! – надрывалась моя домохозяйка так, что подушка едва не взлетала. – Поймаю – вуха пообрываю!
Голос у Брунгильды Марковны потрясающий, куда там паровозному гудку. Где-то залаяли собаки, в соседнем дворе закукарекал петух, сиреной заорал младенец.
Бедные "злодеи". Я бы на их месте трижды подумала, прежде чем связываться с моей почтенной домохозяйкой. Хорошо, если ушами дело обойдется, а то ведь и сковородка может в дело пойти!
Кот сладко потянулся и спрыгнул на пол. Выпустил когти в домотканый половик, выгнул спину и оглянулся на меня. Мол, что лежишь? Пришлось вставать, все равно под такой концерт не усну.
Я босиком прошлепала по комнате и выглянула в сад. Посреди дорожки в патетичной позе – одна рука прижата к сердцу, другая воздета к равнодушным небесам – замерла дама столь внушительной комплекции, что незабываемая мадамЦацуева обзавидовалась бы. Ее пышные телеса были облачены в ситцевый халатик в премилые зеленые розы на фиолетовом фоне, рыжие волосы завиты на крупные металлические бигуди, перехваченные резинками. Смотрелось жутковато, зато тетя Бруня – добрейшая женщина, чья душа столь же необъятна, как и талия.
– Доброе утро, тетя Бруня! – окликнула я.
Вчера, при знакомстве, Брунгильда Марковна потребовала величать ее именно так.
Гномка всплеснула руками.
– Ох. Добрый ранок, дивонько. Хоча який же вин добрый?
– А что случилось? – я прикрыла зевок рукой. Согласна, утро не очень-то доброе.
Просыпаться в отпуске спозаранку – почти преступление. А я, как домовой, правонарушения обязана пресекать! Но бросить в беде почтенную гномку не позволяли честь, совесть и проснувшийся аппетит – вареники-то мне тетя Бруня обещала.
– Покрали! – всхлипнула она и совсем не картинно смахнула слезу. – Ваню, шо ты стойишь? Йди-но сюди!
– А я что? – дядя Вано приветливо мне кивнул и бочком, бочком приблизился к своей грозной супруге. Был он тощ, лыс, носат, невысок ростом, и рядом со статной женой смотрелся совсем уж заморышем. Зато любили они друг друга нежно, наметанному глазу это сразу видно.
– Поглянь! Поглянь, що ци тварюки накойъли!
"Накойилы" – это наделали, что ли? Я украдкой огляделась, но не заметила ни следов бурь, ни разрушений.
Дядя Вано почесал в затылке и подслеповато прищурился. Очки он не прихватил, а без них явно мало что видел.
Я вновь сцедила зевок в кулак и попросила:
– Давайте по порядку. Что случилось, кто виноват, какие меры… тьфу, что вы уже выяснили?
