Глава 1. Всё как обычно. Почти.
Утро на 1-Новокузьминской началось с запаха подгоревшего тоста и маминого:
– Аня, ты опять не позавтракала!
– Я не опоздала – это город не проснулся, – буркнула я, засовывая в рюкзак тетрадь, где на обложке были написаны стихи. Мои. На всякий случай – вдруг кто-нибудь случайно станет поклонником лирики в троллейбусе.
На кухне пахло кофе, дождём и папиной формой. Он уже застёгивал кобуру, комментируя новости с планшета:
– Опять авария на Волгоградке. Мотоцикл и джип. Парень жив, но грохнулся знатно.
Мама бросила на него взгляд с упрёком, как будто он лично подрезал байкера.
Я молча взяла зонт, бросила в сумку блокнот и кивнула им обоим на прощание.
Дождь моросил лениво, как будто просто хотелось поговорить с листьями. Я натянула капюшон, зажала наушник в ухе, и привычным маршрутом пошла до метро Рязанский проспект.
Пять минут – ровно столько времени, чтобы успеть подумать обо всём и ни о чём:
– Сдам ли я ту курсовую по гражданскому праву?
– Как бы поговорить с Ксенией с потока так, чтобы это не выглядело как дружба?
– Почему в голове опять крутится строчка:
«Он, как тень, что приходит во сне.
Не спасает, не губит – и всё же…»
На переходе через улицу маленький мальчик в жёлтом дождевике повернулся ко мне и сказал:
– У тебя грустные глаза.
Я моргнула.
– А у тебя – слишком много правды в пять лет.
Он побежал дальше, смеясь. Я осталась стоять.
Может, я действительно начинаю утро с тоски? Или… просто всё ещё не проснулась.
В вагоне метро люди, как клавиши пианино. Черно-белые. Кто-то сонный, кто-то яркий, кто-то в наушниках, кто-то в себе.
Я доехала одну станцию до Выхино, как всегда. Села в угол у двери, не отрываясь от окна, где отражалась не я, а как будто кто-то другой.
Кто-то, у кого глаза были не грустные. А ждущие.
ГУУ – здание, которое смотрит на студентов с лицом строгого завуча. Не выспавшегося.
Я прошла мимо фонтана, пересекла площадку, где всегда курят экономисты, и поднялась на третий этаж.
Коридоры пахли кофе, страхом перед семинаром и духами «с характером». Группка девочек обсуждала нового куратора, кто-то ругался с автоматом, у которого закончились сникерсы. Всё как обычно.
Почти.
Я зашла в аудиторию за пару минут до начала. Все уже расселись. Моё место у окна было свободно. Я подошла – и остановилась.
Он сидел там.
Чужой.
Но не совсем.
Тёмные волосы, чёрная футболка, куртка с нашивками, взгляд – будто сканирует всё вокруг, даже не двигаясь. Он сидел, положив руку на спинку моего стула. А на руке – шрам. Тонкий, как воспоминание.
Он посмотрел на меня.
Не улыбнулся.
Но взглядом – как будто узнал.
Я открыла рот, чтобы сказать «это моё место», но вышло:
– Ты что, в каждой аудитории сидишь, как дома?
Он медленно убрал руку.
– Может, это у тебя везде дом? Удивительно уютная ты.
Я фыркнула.
– Спасибо за комплимент. Почти не угрожающий.
Он сдвинулся, неохотно.
– Садись, королева сарказма. Кстати, я – Макс Доронин.
Я села. Молча. Но внутри что-то перевернулось.
Преподаватель вошёл. Все замолчали. Я открыла тетрадь. Внутри – мои стихи.
Рядом – он.
С голосом, который почему-то звучал, как строчка из давно забытого сна.
А где-то между улицей Хлобыстова и Кузьминским парком на мокром асфальте медленно остывал мотоцикл. Сломанный, но не побеждённый. Как и его хозяин.
