Отчим. Эта девочка только моя - Александра Салиева, Анастасия Пырченкова

Время перевалило за семь вечера, когда я, наконец, переступила порог дома. Уставшая, голодная, после долгих лекций и последующей тренировки по теннису, я мечтала только об одном – поскорее оказаться в спальне, упасть лицом в подушку и забыться глубоким сном до самого утра. Но по факту успела лишь до лестницы дойти, когда за спиной голосом матери послышалось громкое и елейное:

– Эльнарочка, ну наконец-то ты пришла домой, дочка!

Я аж чуть на первой же ступени не споткнулась от услышанного. И дело не столько в непривычном ко мне обращении, сколько в излишне милом тоне, которым мама со мной никогда прежде не разговаривала. Я даже сначала решила, что мне это лишь послышалось от усталости, но, обернувшись, и правда столкнулась взглядом с улыбчивой мамой. И улыбалась она настолько нежно и ласково мне, что волосы по всему телу дыбом встали.

Ещё бы им не встать!

Несмотря на ангельскую внешность в виде светлых волос и серо-голубых глаз Елизавета Каминская тридцати шести лет от роду имела жёсткий и непримиримый характер. Это отражалось в вечно поджатых губах и строгом крое одежды тёмных оттенков. А ещё ей было плевать на двух своих дочерей, поэтому она всячески избегала общения со мной и Эльвирой. Наверное, неудивительно, ведь родила она меня, как старшую, ещё в свои пятнадцать, а сестру шесть лет спустя, и далеко не от любимого человека – от семидесятилетнего старикана, как она обычно выражалась в адрес отца, за которого её насильно выдали родители, и любви просто-напросто неоткуда было при таком раскладе взяться. Собственно, лично я уже давно к этому привыкла, так что не особо переживала, но вот то, что эта женщина вдруг решила вспомнить о моём существовании столь внезапно, напрягло в тот же миг.

Не к добру это. Не к добру.

Так и оказалось. Не успела я опомниться, как она ухватила меня под руку и потащила за собой в сторону гостиной. Просторная комната в стиле модерн, выполненная в чёрно-белых тонах, включала в себя два кресла и три длинных белоснежных дивана, каждые из которых были заняты незнакомыми мне мужчинами и женщинами с восточной внешностью. Я успела насчитать только семь человек, прежде чем мама остановилась, выставив меня перед собой.

– Знакомьтесь, гости дорогие, моя старшая дочь Эльнара.

И я ощутила себя выставленным на витрине магазина товаром, по которому оценивающе прошлись сразу десяток пар глаз, остро пожалев, что надела сегодня юбку, купившись на тёплую майскую погоду, а не выбрала джинсы, как обычно. Не пялились бы теперь на мои ноги с десяток незнакомых людей. Так пристально и неприлично долго, что захотелось съязвить про косоглазие, но я смолчала. Хотя нет, ошиблась. Не все на них смотрели. Были и те, кто пялился исключительно на мои волосы, которые, после косы, струились вдоль всей моей спины мягкими волнами. Это была моя отдельная гордость. Густые и от рождения светлые, они выглядели так, будто бы их только что покрасили в жемчужный блонд, и спадали до самой поясницы, всегда привлекая к себе больше внимания, чем я вся сама, поэтому обычно я их заплетала в хвост-косу, изредка оставляя распущенными, да и то только дома. И сейчас очень жалела о том, что поддалась усталости и не стала их собирать после душа по окончанию тренировки.

Что вообще происходит?

Спросила бы, но при всех задавать столь провокационные вопросы казалось неприличным, поэтому мне только и оставалось, что нервно улыбаться и ждать продолжения. Может тут деловой ужин какой, и маме надо создать имидж дружной семьи? Тогда тем более лучше не влезать ни во что, дождаться, когда моя персона станет всем безразлична, и по-тихому уйти к себе в комнату.

Но время шло, а молчание затягивалось, отчего я всё больше начинала нервничать. Особенно, когда поймала на себе взгляд самого старшего из всех находящихся, годившегося по возрасту мне в деды.