Двенадцатого августа двухтысячного года Эбби Моррис, тяжело дыша, торопливо шагала по извилистой дорожке из серого гравия, и пот тоненькой струйкой сбегал у нее по виску. Она совершала обычный для нее вечерний моцион. Тело защищали длинные рукава толстовки, плотная ткань штанов и толстый слой спрея от насекомых, но москиты все равно окружали голову Эбби широким кольцом, словно нимбом, стараясь добраться до голой плоти. Она с благодарностью подставила лицо лунному свету и порадовалась тому, что ее сопровождает Пеппер, черный лабрадор. Джей, супруг Эбби, считал, что с ее стороны неразумно гулять так поздно, но весь день она проводила на работе, потом забирала ребенка из садика и занималась домашними хлопотами, и оставался один-единственный час с девяти тридцати до десяти тридцати, который она могла полностью посвятить себе.
Эбби не особенно боялась. В детстве она много гуляла по таким вот дорогам – деревенским тропкам, засыпанным пыльным гравием или утопающим в грязи, засаженным по обочинам кукурузой. За эти три месяца после их переезда она ни разу никого не встретила во время своих вечерних прогулок, и это полностью ее устраивало.
– Роско! Роско! – послышался вдалеке женский голос, и Эбби подумала, что кто-то пытается загнать домой собаку на ночь. – Рос-с-с-ко! – Имя прозвучало раскатисто, нараспев, но в интонации слышалось раздражение.
Пеппер тяжело пыхтела, ее толстый розовый язык почти волочился по земле. Эбби ускорилась. Она прошла уже почти половину своего обычного круга длиной в три мили. Там, где гравийная дорожка встречалась с песчаной, утопающей в кукурузе, она свернула направо и резко остановилась. На обочине, метрах в сорока от нее, стоял грузовичок-пикап. По спине поползли неприятные мурашки, а Пеппер вопросительно поглядела на хозяйку. Скорее всего, у кого-то спустило колесо или забарахлил мотор, успокоила себя Эбби.
Она продолжила шагать, и в этот самый момент перистые облачка заслонили луну, погрузив небо в темноту, и стало невозможно разглядеть, кто сидит в кабине грузовичка. Эбби вытянула шею, прислушиваясь, не раздастся ли урчание двигателя, но в тишине уловила только серенады тысяч цикад, похожие на гул бензопилы, да влажное сопение собаки.
– Идем, Пеппер, – тихо позвала Эбби, когда собака немного попятилась.
Пеппер не послушалась: прижав нос к земле, она зигзагами направилась прямо к шинам грузовичка.
– Пеппер! – резко выкрикнула Эбби. – Ко мне!
Услышав ее повелительный зов, Пеппер подняла голову и с неохотой бросила след, вернувшись к хозяйке.
Почудилось ли Эбби движение за тонированным лобовым стеклом кабины? Она не была в этом уверена, но не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Облака рассеялись, и она увидела фигуру, склонившуюся над рулем. Мужчина. На лоб надвинута кепка, но в проблеске лунного света Эбби заметила полоску бледной кожи, слегка искривленный нос и острый подбородок. Он просто сидел не двигаясь.
Теплый ветерок пробежал тихим шепотом по полям и растрепал Эбби волосы, оголив шею. Справа раздался скрежещущий шелест. Шерсть на холке Пеппер вздыбилась, и она издала тихое рычание.
– Пойдем, – скомандовала Эбби, попятившись, потом развернулась и стремглав понеслась к дому.
00:05
Шериф Джон Батлер стоял на подгнившей террасе своего жилища и оглядывал задний двор, а доски скрипели и пошатывались под его голыми ступнями. Дома поблизости были погружены в темноту: семьи соседей мирно спали. А с чего им беспокоиться? Рядом с ними живет шериф. Бояться нечего.
