Солнце клонилось к закату, окрашивая
петербургское небо в нежные оттенки розового и золотого. Я шла
вдоль набережной Фонтанки, наслаждаясь тёплым сентябрьским вечером,
хотя и спешила — опаздывала, как обычно. Лёгкий ветерок шевелил
листву деревьев, создавая причудливую игру света и тени на
гранитной набережной. В такие моменты я особенно остро чувствовала,
что живу в самом красивом городе на земле, даже если порой его
красота становилась почти незаметной из-за привычки.
Фонтанка сверкала в закатных лучах,
словно кто-то рассыпал по воде мириады золотых монет. Мимо проплыл
прогулочный катер с туристами, и я услышала обрывок экскурсии. "Это
один из малых каналов Петербурга..." — звонкий женский голос
растворился в городском шуме. Я невольно улыбнулась. Для туристов
это малый канал, а для меня — родная артерия города, вдоль которой
я выросла, по которой могу найти дорогу с закрытыми глазами.
Взглянув на часы, я прибавила шаг.
Без пятнадцати семь. Лена, конечно, уже заварила чай и поглядывает
на часы с тем особым выражением терпеливого осуждения, которое
умеет создавать только она. Наша еженедельная встреча должна была
начаться в половине седьмого, и я снова нарушала наш маленький
ритуал.
Я свернула с набережной в один из
переулков, направляясь к старинному особняку, где располагался
кабинет Елены. Переулок был узким, мощёным булыжником, который
помнил ещё времена Пушкина. Мои каблуки звонко стучали по камням,
эхом отдаваясь от стен. Петербург — город вертикалей и
горизонталей, прямых линий и четких пропорций, но в его переулках
всегда есть что-то от средневековой Европы. Словно архитектурная
строгость здесь слегка отступает, позволяя проявиться иной, более
интимной стороне города.
Мимо прошёл мужчина лет сорока —
высокий, в безупречном костюме цвета графита. Наши взгляды на
мгновение встретились, и я автоматически отметила уверенный
разворот плеч, твердую линию подбородка, лёгкую седину на висках.
Классический типаж успешного петербургского профессионала —
вероятно, юрист или финансист. Он едва заметно улыбнулся, уловив
мой взгляд, и я тут же отвернулась, мысленно выругав себя. Вот оно
— мое вечное "сканирование" окружающего пространства.
Профессиональная деформация? Отчасти. Но больше — мое личное
проклятие, с которым я веду бесконечную внутреннюю борьбу.
— Прекрати, Алина, — пробормотала я
себе под нос. — Ты не на охоте.
Когда я только поступила на
факультет психологии, то была уверена, что образование поможет мне
разобраться с собой. Наивная девочка. Пять лет учёбы, аспирантура,
научные статьи, собственная практика... и я до сих пор не могу
полностью контролировать этот чёртов "радар", который включается
сам по себе. Профессор Ларионов на третьем курсе говорил, что
психологи приходят в профессию, чтобы лечить себя. Я тогда
посмеялась. Теперь не смешно.
Переулок вывел меня на тихую улицу,
застроенную старинными особняками. Большинство из них сейчас
занимали различные офисы, но фасады сохранились почти в
первозданном виде. Дом Елены выделялся изящной лепниной и узкими
высокими окнами. Когда-то здесь жил какой-то второстепенный
аристократ, чьё имя история не сохранила. Потом дом
национализировали, превратили в коммуналки, а в 90-е
приватизировали и отреставрировали. Теперь первый этаж занимали
офисы, а на верхних располагались дорогие квартиры.
У парадной я столкнулась с юной
девушкой в очках. Она вежливо улыбнулась мне, придержав тяжёлую
дверь. Марина, ассистентка Елены. Мы встречались пару раз.
— Здравствуйте, Алина Сергеевна, —
сказала она. — Елена Андреевна вас ждёт.
— Спасибо, Мариночка, — я улыбнулась
в ответ. — Уже уходишь?
— Да, у меня завтра контрольная, —
Елена Андреевна отпустила пораньше.
