Я вышла из магазина с пакетами. Так бывает: вроде бы ничего не
нужно, а нагрузилась: свежую булочку, кефир, две пачки масла,
творог. На выходных можно испечь что-нибудь. Лёня любит королевскую
ватрушку с лимоном.
От этой самой королевской ватрушки мысль моя резко свернула в
реальность, напоминая, что...
В этот момент ноги как будто бы запнулись обо что-то невидимое,
и я чуть не упала, еле удержав пакеты перед собой. Наверное, я
выглядела в этот момент смешно со стороны: двое мальчишек в
нескольких шагах захихикали, глядя на меня и показывая
пальцами.
Я улыбнулась им, а у самой слёзы застлали глаза сплошной
пеленой, и я перестала что-либо видеть. Так и застыла с этими
пакетами на вытянутых руках, а лицо скривилось. Я сдерживалась,
чтобы не заплакать.
Мальчишки подлетели ко мне с двух сторон с криком:
- Тётенька, осторожней!
- Вот здесь лавочка на остановке, садитесь.
Усадив меня, они неловко топтались рядом, не зная, что дальше
делать.
- Спасибо, ребята. Спасибо большое. Сейчас всё пройдёт.
Пацанята ушли, громко обсуждая происшествие, а я разжала пальцы
и опустила пакеты прямо на грязный асфальт. Кому всё это нужно
теперь? Очнись…
Именно сегодня, час назад, я узнала, что у моего мужа Лёни есть
молодая любовница. И что он уходит от меня к ней. И что наш сын
Егор его от души поздравил с принятием решения. Одобрил.
Случайно узнала, но обо всем сразу. Стояла у дверей собственной
квартиры, замерев от непонимания и ужаса и слушала:
“Нашей Клуше сказал уже?”
“Чемоданы соберу - скажу”
“Ну давай, бать, удачи. Каролине привет”
Они оба называли меня Клушей. Сын ещё совсем маленьким подхватил
это от отца. И в остальном полностью копировал его отношение ко
мне: снисходительное, чуть насмешливое.
И предали оба сразу.
Так что в магазин за кефиром для Лени я ушла просто по инерции,
тихо-тихо прикрыв за собой дверь. И только сейчас наступил момент
осознания...
Опять подступили слёзы. Поскольку я уже удобно сидела на
скамейке автобусной остановки, и руки мои были не заняты, я вполне
могла дать волю слезам и оплакать свою никчемную жизнь.
Благо вокруг меня было ни души. Да и, впрочем, какая
разница.
Закрыв лицо ладонями, я всхлипывала вспоминая. Муж на мне
женился по совету своей авторитарной матери, которая сказала:
“Хорошая жена выйдет из Полины, послушная. Женись.”.
Я тогда была дурочкой, каких поискать. Да ещё и влюблённой: он
же красивый был, Лёня. И умный.
Старалась соответствовать оценке, данной мне свекровью: быть
послушной. И какое-то время действительно считала, что у нас
счастливая семья. Дом, благодаря моим усилиям, сиял, был уютным.
Муж и сын ухоженные. Только с годами начала понимать, что я не с
ними, а при них. Удобная, незаметная. Как хорошая прислуга. Долго и
упорно я отгоняла от себя эту мысль.
“У нас хорошая семья. Другие вон как живут…А мы даже не
ссоримся.”.
Конечно, мы не ссорились. Мы даже не разговаривали: Лёня всегда
был или занят, или слишком устал. Зато отцом был отличным, сын от
него не отлипал. “Радоваться надо”, - убеждала я саму себя и
радовалась тихонько.
До сегодняшнего дня.
Я попыталась вспомнить, когда была по-настоящему счастлива.
Воспоминания немедленно увели меня в детство, которое я провела с
дедом на его пасеке. Воздух, наполненный солнцем, сладким запахом
липы и цветов-медоносов. Гудение пчёл, которых дед называл
“труженицами”.
Он рассказывал мне о них невероятное количество забавных и
интересных историй. Я знала, что в пчелиной семье есть рабочие
пчёлы, трутни, охранники, царица-матка. Знала, сколько мёда можно
собрать с одного улья, а сколько нужно оставить жужжалкам для
зимовки.
Уже лет в шесть я была вполне себе опытным пчеловодом, во всём
помогая деду.
