Паннония
Глава 1
Хорошо в горах, особенно зимой! Хотя ночами и бывает прохладно, но днём красота – сверкающий нетронутой чистотой снег, покрывающий вершины и склоны гор, вызывал у меня чувство восторга и восхищения. Я любовался горами целыми днями, выгоняя свою отару овец на пастбища вниз по склонам, где местами из – под снега проступала трава. А вечерами, едва небо начинало сереть, я отправлялся в обратный путь, домой – на ферму.
Нужно было успеть до темноты, чтобы избежать встречи со стаями волков, которые имели привычку забредать в эти места в поисках пищи. И не всегда мои две огромные собаки, охранявшие стадо могли отогнать волков, несмотря на жестокие схватки с ними. Тогда приходилось и мне вступать в бой: десяток стрел, выпущенных мной по хищникам решали исход драки. Несколько раз мне приходилось сходиться и в рукопашную с волками, когда стая была большой и мои псы не справлялись – короткое копьё и меч позволяли мне всегда выходить победителем, хотя несколько раз мне тоже доставалось – ноги и руки были покрыты рубцами от ран, нанесённых острыми волчьими зубами.
Непростая служба мне досталась, но я был доволен своей уединённой жизнью в горах на удалённой ферме, принадлежащей Нумерию Септиму, эвокату и другу легата Паулюса. Я прожил на его ферме всю осень и вот, почти всю зиму, занимаясь выпасом овец и приготовлением сыра, который получался у меня очень вкусным – даже Нумерий, который обучил меня искусству варения сыра, часто нахваливал меня.
Простая жизнь пастуха нравилась мне – она напоминала мне мою молодость и службу в армии. Это был для меня настоящий подарок судьбы – покой и наслаждение простой жизнью простого человека, который ничего и никому не должен, и ничего и некого не опасается, кроме волков и морозов.
Никто меня не разыскивал из моих прежних могущественных врагов – я для них исчез, растворился на огромных просторах Империи. Хотя, как я понимал, меня никто и не искал – и хвала богам! И я хочу, чтобы меня забыли…
Были в моей скромной жизни пастуха и маленькие радости – раз в неделю ко мне на ферму в горы из деревни Трамонтино, из дома моего хозяина Нумерия Септима поднимался небольшой караван из рабов Септимия, которые привозили мне хлеб, вино и масло, а забирали сыр, наваренный мной за неделю и свежее молоко. С рабами приходила и старшая дочь Септимия – Нумерия. Она была вдовой женщиной – муж её был легионером и погиб где-то в Галлии много лет назад. Красивая и ещё молодая женщина – ей не было и сорока лет. Красивая и сильная. На ней лежала забота обо всём отцовском хозяйстве, доме и рабах. Оба её сына – близнеца уже служили в армии – пошли по стопам деда и отца, хотя, собственно, и выбора – то особого не было – заниматься хозяйством в такой дыре, как Трамонтино, молодые люди не захотели. И теперь служили где – то в Испании. Правильный выбор. Я тоже ушёл на службу из отцовского дома в юности и вернулся уже отставником, так и не проводив своего отца в последний путь. Это жизнь, это жизнь солдата, которая забирает себе молодость и силы, а даёт призрачную надежду на спокойную и состоятельную жизнь в будущем, которое в большинстве случаев для солдата так и не наступает.
Мне нравилась Нумерия. И я сказал ей однажды об этом – просто сказал, без всякой задней мысли и предложений. И так получилось, что женщина провела эту ночь со мной. И потом ещё много ночей, когда она поднималась ко мне в горы с караванами. Она грела мне воду в небольшой купальне, которую я сделал прямо в доме, готовила ужин. И когда я возвращался с гор со своей отарой, мы ели, пили вино, а потом купались вместе… А потом мы любили друг друга на моём ложе из овечьих шкур. И засыпали только под утро…
