Благодарю за вдохновение и недосягаемость твою.
В гостях у людей
Наше положение на Земле поистине удивительно.
Каждый появляется на ней на короткий миг, без понятной цели, хотя некоторым
удаётся цель придумать. Но с точки зрения обыденной жизни очевидно одно: мы живём
для других людей – и более всего для тех, от чьих улыбок и благополучия зависит наше
собственное счастье.
*А. Эйнштейн
Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека.
* В.В. Маяковский
Эпизод I
Вся история этого мира способна уместиться на одной странице карманного
путеводителя, проще говоря, её можно уместить в несколько строк:
«Они жили долго и счастливо, пока не приспичило повеселиться от души».
Сегодня наступил ещё один день. Наступил, раздавил и заставил выжить. Выжитый весь, до конца, до самого дна, до последней капли.
Тебе когда-нибудь хотелось забыть всю свою жизнь? Забыть как зловещий ночной кошмар, как гнетущий эпизод из постыдного и туманного прошлого? Забыть, стереть из памяти людей их имена, голоса, номера телефонов… «Иногда хватает мгновения, чтобы забыть жизнь, а иногда не хватает жизни, чтобы забыть мгновение», вспомнились мне слова Джима Моррисона.
Видит Бог, я пытался и, по-видимому, перестарался, ибо теперь моя незавидная участь такова: я обнаружил себя у пристанища зловонной помойки и если следовать логическим объяснениям, то я только что умер точнее десять минут назад, как подсказывали мои наручные часы. Пульс покойника их явно озадачил – время остановилось, цифры замерли на полуночи и электронный циферблат погас. Очередная дешёвка подумал я, усаживаясь на корточки возле своего бездушного тела, которое для пущей убедительности оставалось обвести мелом как в детективных фильмах.
Осмотревшись, я увидел очертания мусорных баков. И надо же было так вляпаться! Мне думалось, что это смердит моя внезапная смерть, но, увы и ах! Так тошнотворно воняла непригодная и затхлая масса жизнедеятельности, которая гнилыми ошмётками вываливалась наружу. Переполненные баки вероятнее не привлекали даже падальных мух, которые дохли, не долетая до источника этих зловоний. Неудивительно, что я преставился у беспризорного края вселенной возле забытой всеми помойки. Однако не буду лукавить, виной тому моя непревзойденная способность находить себе во вред, причём с завидным постоянством, лихие приключения. Да уж, не думал я, что вот так мне суждено обрести смерть для ещё одной жизни, чтобы начать другую.
– Эй! – Прокричал я, и мне ответила тишина и мой желудок, который ворчливо заурчал, требуя обильного ночного перекуса. К чёрту всё! Я не собираюсь пускаться во все тяжкие и ублажать грех чревоугодия!
Позади меня была стена – кирпичная холодная. Я припал к ней спиной как припадают челом к ногам спасителя. Кругом царила и давила на глаза непроглядная тьма. Держу пари, этой ночью кто-то сжульничал, обокрав жителей неба, прибрав к рукам все звёзды и Луну. К слову, наступил мой персональный судный день: ни уличных фонарей, ни света в конце тоннеля.
Тяжело вздохнув, я сполз по стене и, усевшись на земле, закрыл глаза. Голова моя свесилась, и я почувствовал, как накопившаяся за годы усталость постепенно оседает на моих угловатых плечах, скапливается, давит. Раздавливает. Вдалбливает в меня понимание, что я ослаб и выдохся за эту обреченную на скитания жизнь, которая не стоит и ржавой кофейной банки.
Не в силах пошевелиться, испытывая странное состояние больше похожее на сонный паралич, я с ужасом обнаружил в своих обессиленных руках изрядно потрёпанную книгу. Вот она – эта потусторонняя данность бытия, которая порождает внезапное ясное понимание невесть откуда взявшейся ноши. Я знал, что в этой книге записана вся моя жизнь со всеми её отсылками и сносками во всех подробностях. И будь прокляты эти знания, ибо возникают такие книги самым обычным и привычным для них способом – из первозданной пустоты! Они сами по себе, как свидетельство о смерти. Рядом с той же силой невыразимо разила прежняя жизнь, но только с истёкшим сроком годности. Подул ветер,… скоро рассвет. Мне некуда идти.
