У меня мурашки бегут по коже, когда лампа на ночном столике начинает мигать и луч света пляшет по угольно-чёрной морде моего кота, только что уютно устроившегося у меня на коленях. Шерсть у него на спине встаёт дыбом, и он поднимает голову.
Я осторожно глажу Уголька и шумно вдыхаю воздух.
Это старая лампа. Бывает, они чудят.
Но если всё дело только в лампе, то почему Уголёк рычит?
Моя лучшая подруга Рози сидит на диване рядом со мной; поймав мой взгляд, она плотнее кутается в вязаный плед и натягивает его по самый подбородок. Из телевизора раздаётся пронзительное дребезжание дверного звонка, и я перевожу взгляд на экран. Там чёрно-белый Гомес Аддамс бежит к двери.
Лампа снова мигает. Я выключаю её, прижимаю Уголька к груди и сильнее вжимаюсь в диванные подушки. В темноте уютнее, чем при свете бешеной лампы. Ну, вы понимаете – мигание может означать, что поблизости затаился призрак. А после нескольких последних месяцев я по горло сыта встречами с потусторонним.
Рози берёт со столика ведёрко с попкорном и ставит его себе на колени. Наклоняет в мою сторону, и я беру горсть солёных зёрнышек, запихиваю в рот и смотрю на часы над дверным проёмом. Ещё только восемь, но в конце октября за окнами в это время сгущается темнота. К счастью, где-то через час мама уже должна вернуться домой после свидания со своим парнем Брайаном.
Теперь на экране женщина в лёгком чёрном платье срезает бутоны у роз, стоящих в вазе. Рози проглатывает горсть попкорна и поворачивается ко мне:
– Я что-то не понимаю: зачем она отрезает цветы?
– Потому что это Мортиша Аддамс, – отвечаю я шёпотом. – Она и должна быть странной.
Рози дёргает головой и перебрасывает за спину длинную чёрную косу:
– Мне нравится её платье. Может, на следующий Хэллоуин оденусь так же. А ты могла бы быть Уэнсдэй. А Итан…
– …Пагсли?
Рози хихикает:
– Для Пагсли он слишком худой.
Я тоже смеюсь, подумав о нашем долговязом друге:
– Тогда он может быть Гомесом или дядей Фестером.
Расслабившись, я отвлекаюсь от беспокойных мыслей о призраках. После нашей жуткой экскурсии на поле Мэри Фоксглав у меня из головы не выходит то кошмарное пугало с тыквенным лицом. И хотя это оказался всего лишь призрак, притворившийся монстром, он всё равно был мощнее большинства духов. Когда он напустил на нас непроглядно-чёрный туман, мне почудилось, что я в нём тону.
Но теперь призрак заточён в нижнем ящике шкафа в прихожей. Точнее, в деревянной шкатулке размером с колоду карт, которая лежит в ящике. Она называется «стратагема» – это магическая тюрьма для сверхъестественных существ, и мамина подруга Сара сказала нам, что открыть её можно только с помощью специального заклинания. Да, знаю, звучит бредово. Но это правда!
Мама познакомилась с Сарой на работе в больнице, и они выяснили, что у нас есть кое-что общее: наши предки были хранителями, то есть медиумами, способными чувствовать присутствие сверхъестественных существ. Это вовсе не так круто, как кажется. Я более чем уверена, что унаследовала кое-какие их способности. Последние два месяца меня преследуют призраки. Сначала – дух моей бабушки, что было не так страшно (в те моменты, когда она не пялилась на меня в окно и не пыталась общаться через доску Уиджа). А вот призрак, который в итоге оказался в стратагеме… Когда-то он был ведьмой. Сильной.
Я беру себе ещё попкорна и пытаюсь сосредоточиться на маслянистом вкусе, который обволакивает язык. Призрак надёжно заперт в шкатулке. Её для того и создавали. Прошло несколько недель с тех пор, как я поймала ведьму в кукурузном поле, и всё это время в нашем доме было спокойно. Никаких теней, преследующих меня на лестнице. Никаких неполадок с телевизором. Никаких мигающих ламп.
