Тьма. Абсолютная, непроницаемая тьма на глубине восьмисот метров. Здесь не существует дня и ночи, здесь царит вечный мрак, нарушаемый лишь редкими вспышками биолюминесцентных существ.
Она скользит сквозь эту тьму уже много лет. Шесть с половиной метров первобытного совершенства, отточенного миллионами лет эволюции. Её тело – идеальная машина для выживания в этих глубинах. Серая кожа с голубоватым отливом почти сливается с окружающей водой. Огромные глаза, способные улавливать малейшие движения в темноте. Ряды острейших зубов, обновляющихся на протяжении всей жизни.
Глубоководная шестижаберная акула. Живое ископаемое. Призрак океанских глубин.
Она не охотится сейчас. Просто плывет, размеренно двигая мощным хвостом, пропуская воду через жабры. Её мозг регистрирует привычные сигналы: температуру воды, слабые электрические импульсы от проплывающих вдалеке рыб, едва уловимые вибрации от движения глубинных течений.
Внезапно что-то меняется.
Сначала это лишь легкая дрожь, почти неразличимая. Но её сенсоры, расположенные вдоль боковой линии тела, улавливают эту аномалию. Дрожь нарастает. Вода начинает вибрировать сильнее. Донный ил поднимается облаками, затрудняя и без того ограниченную видимость.
Землетрясение.
У неё нет слов для этого явления, есть только инстинкты. И они кричат об опасности. Акула резко меняет направление, уходя от эпицентра подводных толчков. Её движения становятся быстрыми, резкими. Она чувствует, как другие глубоководные обитатели тоже приходят в движение, спасаясь от невидимой угрозы.
Толчки усиливаются. Теперь это не просто вибрация – вода сотрясается. Где-то вдалеке обрушивается подводный склон, посылая волну давления, которая ударяет по чувствительным рецепторам хищницы. Боль. Дезориентация.
Она плывет вверх, туда, где вода должна быть спокойнее. Это противоречит её природе – обычно она поднимается из глубин только для охоты, предпочитая холодный мрак придонных слоев. Но сейчас инстинкт самосохранения сильнее привычек.
Проходят часы. Она продолжает подниматься, делая широкие круги, постепенно адаптируясь к меняющемуся давлению. Вода становится теплее. Появляется странное свечение сверху – не похожее на биолюминесценцию глубоководных созданий. Это свет, проникающий с поверхности. Она никогда не поднималась так высоко.
Здесь всё иначе. Слишком много движения, слишком много звуков, слишком много света. Её органы чувств, идеально настроенные для глубоководной охоты, перегружены информацией. Но голод сильнее дискомфорта. Она не ела уже несколько дней, а энергия, потраченная на бегство от землетрясения, требует восполнения.
Вода здесь наполнена жизнью. Стаи мелких рыб проносятся серебристыми облаками. Но они слишком быстры, слишком маневренны для неё. Она привыкла к другой охоте – медленной, методичной, в кромешной тьме, где преимущество всегда на её стороне.
Наступает ночь. Теперь ей комфортнее. Лунный свет проникает сквозь поверхность воды, создавая причудливую игру теней. Она поднимается еще выше, почти к самой поверхности, влекомая новыми запахами и вибрациями.
И тут она чувствует это. Ритмичные удары, отдающиеся в воде. Что-то большое, живое, движется по поверхности. Её боковая линия улавливает характерные колебания – это не рыба, не кит, не что-то знакомое. Но это определенно живое существо. И оно одно.
Акула медленно поднимается, двигаясь по спирали. Теперь она видит силуэт на фоне лунного света – темный, неподвижный, нарушающий гладь воды. От него исходят странные вибрации, не похожие ни на что, с чем она сталкивалась раньше. Её ампулы Лоренцини улавливают слабое электрическое поле. Живое. Теплокровное.
