– Дарин, Дарин! Ну просыпайся же!
Голос ворвался в сновидение и картинка – Капище, свет, вихрь, крики – наконец-то схлопнулась, выпуская его из привычного кошмара. Он открыл глаза и хмуро посмотрел на Лаврика.
– Чего ты орешь-то? – голос Дарина был хриплым спросонья, отчего его обычный неприветливый тон стал еще неприятнее.
– Да там коня привели! – Лаврик улыбался во весь свой щербатый рот, ничуть не теряясь от тяжелого взгляда. – Знаешь какого? Страсть красивого какого!
– Да? – Дарин поднял голову, а потом сел на скомканной, чуть влажной от пота простыне.
– Его Касьян привел. И сказал, что Князь – пусть Светлобог пошлет ему долгие лета – велел, чтобы ты его осмотрел как надо.
– Ну если велел…, – Дарин потянулся и встал. – Ладно. Пять минут дай мне. Оденусь и приду.
– Аага, – Лаврик сделал несколько шагов в сторону двери, а потом замер и обернулся.
– Что?
– Касьян, сказал, что коня для Милорады прислали. Жених очередной. Подарков целый воз еще. И сам должен прибыть через несколько дней. А если…., – Лаврик на секунду замялся, – Она и правда замуж выйдет?
– Когда-нибудь да выйдет, – Дарин прошел в угол своей крохотной комнатки, где стояли умывальные принадлежности. Плеснул из кувшина воды в таз, ополоснул лицо, пригладил мокрой пятерней темные непослушные кудри. Лаврик так и стоял у двери с выражением мучительного беспокойства.
– Да ты не нервничай, – губы Дарина растянулись в подобие улыбки. – Она же с собой людей должна будет взять. Ну и тебя тоже… может.
– Думаешь, – глаза Лаврика радостно сверкнули. – Я ж ради нее… – Лаврик вздохнул.
– Знаю, знаю, – Дарин сделал пару шагов к висящей на крюках одежде. – Она добрая девушка, а ты доброты никогда не забываешь.
Дарин снял с вешалки штаны из тонкой, потертой кожи и широкую белую рубаху, натянул все это на свое поджарое мускулистое тело. Рубашку прихватил ремнем, к которому были приторочены небольшие ножны с остро отточенным ножом. Потом присел на лавку и сунул ноги в мягкие войлочные сапоги.
– Ну пошли, что ли.
– Пошли, – отозвался эхом Лаврик и сделав шаг к двери, потянул ее на себя.
Конь и правда оказался отменным – стройный, с густой гривой. Масть была вороная, но во лбу горела белая звездочка и ноги была обуты в белые носочки. Однако глаз у животинки был недобрый да и зубы он скалил чисто пес, а не лошадь.
Касьян, на чьем бугристом туповатом лице прочитать эмоции было несложно, явно коня побаивался, держа в одной вытянутой руке поводья, а в другой девятихвостую плетку, в которую, как уже знал Дарин, были вплетены не только кожаные ремешки, но и мелкие железные шарики, способные причинить животному – четвероногому ли, двуногому ли – особую изощренную боль.
– Че так долго? – буркнул Касьян, когда Дарин и Лаврик вышли во двор конюшни. – Я не нанимался тут часами простого конюха ждать!
Дарин, игнорируя выпад своего давнего недруга, подошел к коню и протянул руку, на которой лежало яблоко, предусмотрительно прихваченное им по дороге.
– Я к тебе обращаюсь! – Касьян ткнул плеткой в сторону Дарина, отчего конь, уже тянувшийся губами к сладкому фрукту, вдруг дернулся всем телом и отпрыгнул в бок, как заправский чемпион кулачных боев. Касьян, крепко державший вожжи и не ожидавший такого финта от животного, дернулся всем телом и, потеряв равновесие свалился под ноги Дарину и Лаврику, маячившему за спиной друга. И выпустил поводья из рук. Конь, увидев, что человек его больше не держит, задрал хвост и буквально в три прыжка оказался у дальнего забора, издав тихое ржание, в котором слышалась то ли насмешка, то ли просто радость от того, что этот неприятный тип и его еще более неприятная плетка больше не имеют над ним власти.
