Эпизод 1 | “Я могу заверить юных леди, что пришел сюда, готовый восхищаться ими”
Эпиграф:
“Привычка свыше нам дана, замена счастию она”
А.С. Пушкин
Если подумать, все началось с нездорового желания Констанции превзойти своего бывшего наставника. Впрочем, возможно, устроенное ею соревнование повлияло лишь косвенно, и события так или иначе привели бы к трагическому финалу. По большому счету, начало было положено задолго до того, как Констанция Непейвода стала книжницей.
– Я, конечно, дико извиняюсь, но это третий убийца за неделю. Такое постоянство подозрительно пахнет, дорогуша… – тонкие губы архивариуса Нинели Владленовны недовольно сжались, и можно было подумать, она откажется принимать ловец.
Констанция знала, что это была лишь игра, и легко в нее включилась:
– Вы теперь во всем видите подлог и махинацию? – она настойчиво подтолкнула книгу, та проскользила по библиотечной стойке прямо в руки Нинели Владленовны. – Откуда такое недоверие к людям?
– Из жизненного опыта, Непейвода, из жизненного опыта.
Архивариус ненатурально вздохнула, подхватила ловец сухими, чуть желтоватыми от сигарет пальцами, на ее немолодом лице можно было прочитать наиграно трагичное выражение.
– Тут ничего нового: просто новый мировой бестселлер, – вздохнула Констанция. – Какой-то триллер, я еще не читала, но уже трижды ловила главного преступника. И не я одна.
Архивариус прищурилась, накладные ресницы почти скрыли пронзительные голубые глаза. Она подалась вперед, отчего библиотечная стойка тихонько скрипнула.
Тут, в библиотеке, поскрипывало все: паркетные полы, высокие деревянные двери, столы, картотеки, стеллажи с книгами. И это несмотря на то, что здание достроили не так давно, меньше двух десятилетий назад. Констанция мысленно называла эти звуки голосом петербургского департамента и считала, что они создавали особую уютную атмосферу, выгодно отличающую питерскую Библиотеку имени Книжникова от центрального аппарата в Москве. В последнем она проработала три года, но, лишь вернувшись в родные стены, осознала, как скучала по этому потертому шику, удивительно гармонично сочетающемуся с советской монументальтностью.
– Смотри мне, – Нинель Владленовна пригрозила пальцем с ярко-малиновым лаком, – я поставила на Арта, поэтому ты под моим неусыпным контролем.
Архивариус отличалась грубоватым юмором и добрым сердцем. Тот год, что Констанция была здесь стажером, Нинель Владленовна неизменно поддерживала ее, молодую книжницу, так отчаянно пытающуюся все сделать правильно, но так часто совершающую ошибки.
Поэтому строгий голос не смутил Констанцию. И даже ставка в пользу соперника не вызвала обиды. В конце концов, любые деньги, поставленные на противника, повышали ценность ее победы.
Констанция и сама предпочитала колкие ответы и саркастичные перепалки задушевным беседам, поэтому, подражая тону архивариуса, сложила руки на груди и ответила:
– Вы сами приняли решение поставить на фаворита, но не подумали, что это старая, загнанная лошадь. Посмотрите на более мудрых коллег, которые поставили на молодую, многообещающую кандидатуру.
– Молодая кобыла имеет больше характера, чем сил, – раздался мягкий мужской голос с заметным акцентом.
Дверь Архива была открыта, поэтому она не скрипнула, однако паркет отозвался тихим “мяу” на первый же шаг вошедшего коллеги.
Констанция закатила глаза прежде, чем обернулась к нему.
– В длинной же гонке дисциплина более важна, чем энтузиазм и горячность, – заявил приблизившийся к стойке Архива Артур Кинг.
Непременно “А́ртур”, с ударением на “А”, если, конечно, не хотите смотреть, как кривится обычно учтивое лицо.
Он положил свой ловец на стойку, и Нинель Владленовна схватила пухлый томик не просто охотно, но даже будто бы жадно. Оно и понятно: Констанция пока немного обгоняла Кинга по количеству пойманных персонажей в этом месяце.
