Измена. Вторая семья моего мужа - Каролина Шевцова

Стук в дверь вызывает волну паники, которая может случиться, только если твою квартиру пытаются взломать среди ночи.

Я подскакиваю с кровати и жадно вдыхаю – воздух плывет от предчувствия беды.

- Кто?! - Откашлявшись, возвращаю голосу привычный тон. Со сна я каркаю как сорока.

- Римма, открой, пожалуйста.

Замок тотчас едет влево. В каком бы состоянии я ни была, Никиту, сына моей лучшей подруги, узнаю всегда. Он почти на полметра выше меня, так что приходится задрать голову, чтобы увидеть его хмурое лицо.

- Мама не может до тебя дозвониться.

- Я… наверное оставила телефон в сумочке.

В подтверждение своих слов тянусь и снимаю с крючка дамскую сумку, на дне которой лежит айфон.

- Она часто звонила, - тупо смотрю на три десятка пропущенных. Пульс ускоряется, а по спине ползут мурашки. Никто не будет обрывать телефон среди ночи без повода. – Что-то случилось? С Тимуром?

- Не совсем. Римма, нужно, чтобы ты поехала со мной. Скажи, тебе хватит полчаса на сборы? Если поторопимся, то успеем на скоростной, и в пять утра будем в Питере.

- Хорошо.

Я не спорю. Если среди ночи к тебе заваливается мужик и зовет в Петербург, то лучше согласиться. Мало ли что у того в голове.

- Римма, - голос Никиты звучит вежливо, но напряженно, - мы едем к маме в больницу.

- Отлично. А зачем?

Никита мнется. Я видела его разным, очень разным. Таким – никогда.

- Филипп попал в аварию.

- Какой Филипп?

- Белый. Твой муж, Римма. Он в маминой больнице, так что давай, нужно… успеть.

В этот момент я перестаю верить Никите. Глупый жестокий мальчишка, он с детства обожал розыгрыши и вот, заигрался в своем стремлении устроить «пранк». Снова тянусь к телефону, на экране два часа ночи и дата – первое апреля. Выдыхаю. Конечно, это просто неудачная шутка. Дебильная, дурная шутка.

Никита вытаскивает из моих рук телефон и бережно подносит ледяные ладони к своему лицу. Дует на них. Горячий воздух никак не согревает кожу, меня уже трясет.

- Римма, - его голос максимально серьезный. – Пожалуйста, послушай меня. Сегодня вечером машину с твоим мужем достали из Невы. Его и… в общем, его привезли в больницу…

- Он жив?

- Да, - Никита смотрит мне на ладони, но не в глаза. – Он жив. Но очень плох, так что давай поторопимся, я помогу собрать вещи.

- Ничего не надо, - хриплю я.

Бегу к буфету, старый дубовый монстр, заставший несколько поколений семьи Белых, он всегда навевал на меня трепет. Теперь я его просто ненавижу! Ящик с документами заедает и я дергаю за ручку, еще и еще, пока кто-то сильный не перехватывает и с мясом выдирает трухлявую деревяшку.

- Паспорт и, наверное, полис, - шепчу я, - думаю, Фил не взял его в поездку.

- То есть ты в курсе поездки?

- Конечно. Он летал на конференцию в Калининград, только ума не приложу, что ему делать в Питере.

Я шарю глазами по комнате, ищу что-то, что может мне пригодиться, но тщетно. Парфюм, ноутбук, новое платье, или, смешно сказать, билеты в театр? Что из этого понадобится моему мужу в реанимации? Только я. Если мы успеем.

- Все, пошли.

Документы и кошелек, остальное можно найти или купить на месте. Трачу еще пару минут на поиск кроссовок, обычно я ношу другую обувь, но сейчас ноги дрожат даже в тапках, какие там каблуки.

Никита идет впереди, я на шаг отстаю. Чувствую себя странно отрешенной, будто наблюдаю за сценой со стороны. Из ложи театра. И злюсь, от того, что актеры переигрывают.

Первое что я вижу, потертые плиты пола и злой флуоресцентный свет, который больно бьет по глазам. Щурюсь. На глаза выступают слезы, но я с остервенением тру лицо.

Потом, Римма. Потом ты обязательно поплачешь.