Рекорд - Ольга Вечная

Всё вымышлено. Любые совпадения случайны

Закат сегодня фантастический.

Я замираю на холме и пялюсь на желто-розовое небо. Дух захватывает, а вдох такой глубокий, что опаляет легкие.

Окна палаты в клинике, где мою головушку лечили последние два года, выходят на соседнее здание, из-за которого не видно ни-чер-та. Мне это было необходимо, но обида на родных такой силы, чтобы переварить ее немыслимо. Я рыдала и кричала, чтобы меня забрали, я так кричала на коленях перед ним... волна холода пробегает по спине.

Я открываю ручку газа, и эндуро* ревет на месте. Пульс частит, за спиной растут крылья.

Что я здесь делаю?

Сама не знаю. Почти такой же мотоцикл мне дарил отец, мы оба обожали мотокросс. Наверное, мне захотелось вспомнить, как это было раньше. Помню свой ужас перед трассой: мне восемь, я визжу и пытаюсь соскочить, папа рядом. Он говорит, что все получится. Секундой позже я взлетаю на высокий холм и смеюсь, зная, что родители смотрят. У меня получается, они это видит, и я на крыльях лечу!

Взмах за спиной — теперь рваными, призрачными, но они, оказывается, всё еще есть, и я устремляюсь вперед.

- Не тормозим! - кричит лидер. - Дальше с горки!

Длительный заезд по пересеченной местности с разнообразными препятствиями. Я отключила мобильник, потом скажу, что была в кино и батарея села. Мне нужен отдых. Хотя бы день. Нужно почувствовать себя живой.

Лидер поднимает руку, и мы останавливаемся. Я тоже слышу шум — в этом лесу еще есть мотоциклисты.

На поляну вылетают двое. Резко останавливаются. Мужчины. Поверх брони у них футболки с эмблемой волонтеров.

Я вжимаю голову в плечи, чуть ее опускаю, молясь, чтобы не по мою душу. Полиция принимает заявление о пропаже человека спустя сутки. Прошло двенадцать часов. Мой отчим вполне мог форсировать события. В ушах начинает шуметь, я вспоминаю голые стены в палате, решетки на окне, я вспоминаю свои ощущения там и начинаю дышать глубже.

Удрать не получится. Я хоть и сумасшедшая, но не безумная — знаю, что найдут. Но при этом напрягаюсь, будто готова в любой момент рвануть с места и скрыться в чаще.

Один из парней снимает шлем и слезает с мотоцикла. Подходит ближе.

Молодой, может, чуть старше меня. Смазливый! Будто только что вылупился из поп-группы, а вот глаза — темные и пустые, словно ему лет под сотню и всё хорошее он оставил в прошлом.

Это все я считываю моментально. Есть такая фишка у аутсайдеров, они друг друга определяют за километр. И держатся подальше. Моя сестра Юляшка всегда говорит, что невезение — заразно. Поэтому от лузеров надо держаться как можно дальше.

- Привет! - басит смазливый.

Лицо у него смутно знакомое, но я понятия не имею, откуда. Может, и правда певец? Такого легко представить в широких штанах на обложке диска. Он показывает на эмблему волонтеров на груди.

Наш лидер объясняет, что у нас заезд, мы спортсмены и всё такое.

«Только не по мою душу, только не это, пожалуйста», - бормочу я.

Через долбежку сердца различаю речь смазливого урывками:

- Детей лет десяти-двенадцати... Мальчик и девочка. Да, спортивное ориентирование. Проходили здесь в девять утра... Остальные уже четыре часа как в точке сбора. Эти пропали. Их тренера надо в жопу бутылкой выебать: сто пропущенных на телефоне, он спал, блядь. Щас телефоны уже недоступны.

Я вскидываю глаза. У него они — по-прежнему пустые, выражающие какую-то безумную агрессивную решимость. Мурашки бегут по коже, я пялюсь как завороженная.

Наш лидер поворачивается и говорит громко:

- Ребят, мы или катим дальше по маршруту или помогаем волонтерам искать детей. Далеко уйти они не могли, там дальше чаща и овраг, значит, где-то в пределах километра.

Разумеется, все соглашаются. Скоро стемнеет, и поиски значительно осложнятся. От мысли оставить детей ночевать в лесу — пробирает ужас.