– Фадеева, ты почему ещё не собрана? – с
раздражением кричит на меня санитарка, – Давай, живо освобождай койку. У нас
тут не гостиница.
– Простите, – еле шепчу, выдавливая из себя слова, –
Я мужу дозвониться не могу. Он меня забрать должен.
– И что с того? Мне-то теперь что делать прикажешь?
Давай, пошли вещи твои получать. Телефон вон при тебе. Если мужик тебя забрать
не может, то такси вызывай, или вон, остановка рядом. – тётка морщится,
вздыхает устало, – Да ты пойми, Фадеева, тут будущие мамочки лежат, ну зачем им
на тебя такую любоваться-то? Да и вообще. Мне ещё койку подготовить нужно,
вдруг привезут кого, а тут вон, после тебя, всё изляпанно.
Соседки по палате смотрят с сочувствием, но я ловлю
в их взглядах облегчение. Я и моя потеря – им как кость в горле. Знали бы они,
как мне-то с ними тяжело. У них хорошо всё, скоро малышей своих нянчить будут,
а мой… Своего я уже никогда не увижу.
Киваю, беру покет со своими нехитрыми пожитками и
иду за медсестрой. Спускаемся на первый этаж, та заводит меня в какую-то
полупустую комнату – кушетка вдоль стены, ширма, холодно как в морозильной
камере…
– Посиди тут, горе ты моё, – голос тетки немного
смягчается, – Сейчас принесу твою одежду.
Через несколько минут она возвращается с большим
пакетом в руках. В пакете верхняя одежда и вещи, в которых я приехала.
– Давай, переодевайся быстренько. Можешь вон в
туалет сходить на дорожку. – она кивает на серую дверь в углу комнаты, – Только
не затягивай сильно! Правда спешу. У меня ты не одна такая… И вот тут
распишись. Это о том, что ты имущество своё получила.
Расписываюсь в протянутой планшетке и послушно
плетусь в туалетную комнату. Я как робот, если бы тётка не посоветовала, то
сама бы и не сообразила.
Делаю свои дела, с трудом натягиваю джинсы. Внизу
живота больно. Тяжело поднимать ноги, заползать ими в штанины, тяжело
наклоняться и завязывать шнурки зимних ботинок. Наконец справляюсь, натягиваю
пуховик, засовываю в рюкзак документы, халатик и тапочки.
– Готова? Ну и молодец! – тётка смотрит пристально,
морщится, – Своему не дозвонилась?
Отрицательно качаю головой. Чувствую как на глазах
слёзы выступают. Что же мне делать сейчас?
– Ох, горе ты горькое! Давай сюда телефон, такси
тебе вызову. Деньги-то оплатить есть?
Киваю. Деньги есть. Мужа вот только нет, почему-то.
Да и вообще никого. Никто из родных не приехал. Никому я не нужна.
– Ну и хорошо. Адрес напомни. Куда поедешь-то?
Диктую ей свой адрес. Она набирает номер, объясняет
диспетчеру откуда и куда ехать и отдает мне мобильный.
– Значит так, смотри: машина минут через десять
будет. Подъехать прям к выходу должна. Они тебе смс скинут, так что с телефоном
внимательнее будь, не проворонь. – она выводит меня в коридор, объясняет как
найти выход, – И знаешь, не моё дело, но мужик у тебя тот ещё... Эх, горюшко!
Ладно, и так на тебя тут уйму времени убила… Иди давай!
После трёх дней в палате уличный морозный воздух
обжигает и опьяняет, глаза начинают слезиться от невыносимой яркости окружающей
белизны. Замираю на секунду, а потом делаю первый неуверенный шаг по
белоснежной хрусткости. Непривычно. Всего несколько дней прошло, а я как будто
бы заново ходить учусь.
Сидя на заднем сидении машины, пытаюсь понять,
почему он так. Почему не приехал, как обещал? Надеюсь, что с ним всё хорошо.
Может быть машина поломалась или в пробку попал? Но почему тогда не отвечает на
звонки? Может быть, не смотря на его уверения, всё-таки винит меня в
случившемся? Да и как иначе? Я себя тоже виню – не сохранила, не уберегла…
«Митя, как ты? Не могу до тебя дозвониться и Катюша
трубку не берёт. Меня выписали. Еду домой. Буду минут через двадцать.»
