– Миш, давай, нарисуй мне, что тебя так расстраивает, – подвигаю
к нему коробку с мелками, стараясь, чтобы голос звучал максимально
мягко и ненавязчиво.
Он сидит, нахохлившись, как воробышек, и сверлит взглядом
девственно чистый лист бумаги. Первый сеанс – это всегда лотерея,
детишки обычно зажатые, молчат, как партизаны на допросе.
Интересно, сколько сеансов понадобится, чтобы этот колючий ёжик
начал мне доверять?
Мишка резко хватает черный мелок и принимается остервенело
штриховать бумагу, с такой силой, что бедняга-мелок ломается
пополам, разлетаясь на две жалкие половинки. Боже, сколько же в нём
сдерживаемой ярости, агрессии… словно внутри маленький, но очень
злой вулкан. Что же там у него такое стряслось? Надо быть предельно
аккуратной, чтобы не спугнуть, не разрушить тот хрупкий, едва
зарождающийся контакт, который, я надеюсь, у нас появится.
Краем глаза кошусь на часы. Кажется, сегодня есть шанс свалить с
работы пораньше. Димка... Одна мысль о нём, и внутри разливается
такое тягучее, приятное тепло. Черт, мы уже кучу времени не
проводили вдвоём… Сегодня вечером оторвемся по полной: замутим
романтический ужин при свечах, завалимся на диван, включим
какую-нибудь сопливую мелодраму, обнимемся и будем балдеть... Ну
же, скорее бы…
***
Подруливаю к дому, паркуюсь. Какая-то вырвиглазно-красная тачка
втиснулась рядом с Димкиной. Прям вызывающе яркая, словно кричит:
"Смотрите все, какая я офигенная!". Неужто кто-то из соседей
разжился новеньким авто?
Открываю дверь квартиры… и все. Праздник кончился, не начавшись.
Из гостиной доносятся голоса, приглушенный смех… женский. Сердце
проваливается куда-то в пятки. Да ладно, не может быть… На ватных
ногах иду на звук.
В гостиной разворачивается сцена из моих самых жутких кошмаров.
Димка, мой Димка, тискает какую-то силиконовую блонду с ногами от
ушей и сиськами, которые, кажется, вот-вот выпрыгнут из ее
микроскопического топа. Они целуются… Да нет, не целуются, а
натурально жрут друг друга, как голодные звери. В воздухе висит
этот приторно-сладкий, тошнотворный запах секса...
– Я так счастлива, что ты наконец-то на это решился, – мурлычет
эта фифа, облизывая его шею, как леденец. – Я так парилась из-за
твоей… ну, ты сам знаешь.
Господи, как же это унизительно… Стоять здесь, как полная дура,
и слушать, как мой парень обсуждает меня с какой-то…
прошмандовкой!
– Всё кончено, – хрипит Димка. – С ней всё кончено.
Эти слова… как будто мне раскаленным железом по сердцу провели.
Кончено?! Между нами?! Я впиваюсь ногтями в ремешок сумочки.
– Точно-точно? – эта тварь вьется вокруг него, как змея, и водит
своими наманикюренными коготками по его грудным мышцам, до которых,
казалось, имела право дотрагиваться только я. – А как же… вы же так
долго… пытались заделать ляльку?
Да откуда она это знает?! Это же было только наше, черт возьми!
Только наше! Наше самое сокровенное, личное, интимное… Как он мог
выболтать это всё какой-то левой девке?!
Меня трясет от злости и отвращения. Внутри всё горит, полыхает.
Такое ощущение, что меня изнутри разъедает концентрированной серной
кислотой.
– Пытались, – резко обрывает Дима. – И все впустую. А у нас с
тобой… у нас будет ребенок, Алин. Наш.
Ребенок. Наш. Эти слова взрываются у меня в голове, как гребаная
петарда. Меня начинает дико мутить. Как… как он мог?! Годы
ожиданий, бесконечные походы по врачам, анализы, гормоны, эти
чертовы тесты на овуляцию… Все его клятвы, слова о любви, о том,
что мы семья, что мы вместе, несмотря ни на что… Ложь? Он врал мне
все это время? Чувствую себя последней идиоткой, которая верила в
эту сказку о "долго и счастливо". Он просто растоптал меня,
уничтожил всё, что было между нами, все наши планы, мечты, надежды…
Всё! Он окунул меня в грязь с головой!
