Консулы: Кв. Сосий Фалькон и Г. Юлий Эруций Клар.
945 год от основания Рима. 193 год от Р.Х.
После смерти Коммода первой заботой убийц стало обеспечение собственной безопасности путем возведения на престол преемника, обязанного им властью. Их выбор пал на Пертинакса, который из низшего сословия благодаря своим заслугам и покровительству Марка Аврелия поднялся так высоко, что над ним уже не было никого, кроме самого трона. Мудрый император даровал ему консульство, а затем последовательно доверял управление различными провинциями и военное командование.
Долгое время он оставался сенатором и даже консуляром, ни разу не побывав в сенате: должности, которые он занимал, непрерывно удерживали его вдали от Рима, и он стал консулом, даже не ступив в столицу. Впервые он вошел в сенат уже при Коммоде, но вскоре ненависть и зависть Перенниса навлекли на него, как мы видели, опалу и трехлетнее изгнание. После падения этого министра Пертинакс вновь обрел милость. Низкое происхождение могло даже рекомендовать его Коммоду. Достоверно то, что после возвращения он неизменно занимал видные посты: командовал легионами в Британии, затем стал префектом анноны, после – проконсулом Африки и, наконец, во второй раз консулом и префектом Рима. Эту последнюю должность он исполнял, когда Коммод погиб.
Слава Пертинакса соответствовала, если не превосходила, блеск его титулов. Он одинаково успешно проявлял себя как на военном, так и на гражданском поприще. Храбрый и искусный воин, он наводил ужас на варваров, одновременно поддерживая строгую дисциплину среди мятежных и буйных войск. Управляя Римом, он проявлял столько мягкости, приветливости и доброты, что снискал всеобщую любовь. Скромный и непритязательный до того, что даже тогда признавал своим покровителем Лоллиана Авита [1], которому он уже как минимум не уступал, но которого по-прежнему благодарно чтил как первого благодетеля своей карьеры; враг роскоши, приверженец бережливости – история упрекает его лишь в излишней скупости и привычке обещать больше, чем он намеревался выполнить, расплачиваясь красивыми словами с теми, кого не мог удовлетворить делом.
Таким образом, никто не был более достоин империи, чем Пертинакс, и заговорщики оказывали себе величайшую честь, возводя его на трон. Если верить Капитолину и Юлиану Отступнику, он был осведомлен об их заговоре против жизни Коммода. Дион и Геродиан придерживаются противоположного мнения, и их точка зрения более вероятна, учитывая краткий промежуток между замыслом и исполнением.
Как только Коммод испустил дух от руки Нарцисса, Лет и Элект, понимая необходимость поспешить, явились к Пертинаксу, раскрыли ему суть дела и предложили занять опустевший престол. По словам Геродиана, Пертинакс, увидев их входящими в его покои, мгновенно решил, что они пришли убить его по приказу Коммода, и опередил их, заявив, что давно ожидал участи, постигшей других друзей Марка Аврелия, и каждую ночь считал последней в своей жизни; что они могут исполнять приказ. Когда же они изложили свое предложение, он заколебался, соглашаться ли, но лишь до тех пор, пока не удостоверился в смерти Коммода. Он послал доверенного человека осмотреть тело и, получив подтверждение слов префекта претория и камергера, позволил Лету сопроводить себя в лагерь преторианцев.
Однако он не без оснований опасался, что воины, любившие Коммода, не встретят его благосклонно. Чтобы склонить их к решению, он заручился поддержкой народа. Была глубокая ночь, и по его приказу несколько приближенных разошлись по городу, громко возвещая на улицах о смерти Коммода и о том, что Пертинакс направляется в лагерь, чтобы принять власть.
