Истинное счастье дракона, или цветочная лавка попаданки - Алина Панфилова

- Она дышит?

- Мне откуда знать? Подойди и посмотри.

- Как? Горшок мешает.

- Плохому танцору и…

- Сам такой… ой-ой, убери свои колючки!

Голоса просачивались сквозь вязкую пелену тумана, словно через толщу воды. В голове надрывно звенело, будто в ней забралась маленькая обезьянка и с упоением колотила в медные тарелки.

Вот ведь угораздило!

Первый день в цветочном салоне, и надо же было так по-дурацки поскользнуться на мокром полу, да ещё с кактусом в руках. Теперь эта колючая зараза, кажется, упала на мою ладонь – каждый палец пульсирует от впившихся иголок.

Шепотки внезапно стихли, оставив после себя звенящую пустоту.

Странно...

Мы же в торговом центре – тут вечный шум и гам. Или сердобольная Ольга Ивановна распорядилась унести меня в подсобку?

Надеюсь, кто-нибудь догадался вызвать скорую: тело ощущается свинцовым, голова раскалывается всё сильнее, а слабость такая, что не могу пошевелиться.

В этот момент кто-то острыми концами пинцета вцепился в тонкое колечко на безымянном пальце. Ах да, "подарочек" от бывшего – предателя, который целый год вешал мне лапшу на уши.

Сам назначил дату свадьбы, сам уговорил влезть в кредит и занять кругленькую сумму у родителей – всё ради того, чтобы было "как у людей".

А сегодня заявился в салон под ручку с фифой, которая, как избалованная кошка, мурлыкала и клянчила букет из алых роз.

Меня он не увидел - я подрезала стебли в подсобке. Зато прекрасно слышала милое воркование двух влюблённых голубков. Не удержалась и схватила кактус, мечтая запустить колючим снарядом в его самодовольную физиономию.

Вот только предательская лужа спутала все карты, и теперь валяюсь с этим же кактусом в обнимку.

- Ай! – пронзительная боль прошила палец, словно по нему саданули молотком.

- Пардон-пардон, – отозвался странный голос, похожий на смесь карканья со стрекотом. – Вы правы, она определённо жива!

Пульсирующая боль в пальце придала сил, и я с трудом разлепила веки. Зрение возвращалось неохотно: красные и жёлтые круги медленно таяли, уступая место размытым очертаниям.

Первое, что проступило сквозь туман – тёмно-коричневая плоскость потолка, точь-в-точь как в старых деревенских избах. Вокруг шелестело что-то живое, будто я очнулась не в помещении, а посреди сада или лесной поляны.

Кряхтя и постанывая, кое-как приподнялась на локтях. Подо мной оказался пыльный деревянный пол, а вокруг...

Из горла вырвался сдавленный писк, когда я увидела, что меня окружает.

Точнее, кто.

- Вы... Вы... Да как! Такого же не бывает!

Я судорожно ущипнула себя за запястье и тут же взвыла от резкой боли – нет, это не сон!

Перед глазами во всей красе предстала невозможная картина: живые цветы, самые настоящие, в стареньких глиняных горшках, стояли полукругом и с любопытством разглядывали меня, словно диковинную зверушку в зоопарке.

Ромашка чуть склонила головку набок, и её полупрозрачные лепестки испуганно затрепетали. Длинные реснички, точь-в-точь как у фарфоровой куклы, отбрасывали причудливые тени на бледную сердцевину.

Рядом покачивалась застенчивая мухоловка, то и дело демонстрируя в смущённой улыбке два ряда острых зубов. А этот паршивец-кактус, из-за которого я, собственно, здесь оказалась , виновато прятал за спину свои колючие отростки, удивительно похожие на руки.

“Так, Меля, соберись! – мысленно приказала я себе, понимая как это глупо звучит. Нет, не имя. Бабушка обожала цветы и настояла, чтобы мама назвала меня Камелия. – Это просто сон. Сейчас ты проснёшься в подсобке, Ольга Ивановна напоит тебя горячим чаем, и ты спокойно пойдёшь домой. Заберёшься под одеялко и…”

– Осторожно, дурёха! – раздался справа тот самый трескучий голос. – Напугаешь ведь! Они и так еле на ногах держатся, магия почти иссякла.