Формула истинной - Ирма Орлова

Последнее, что я помню… Огонь и дым. Дыма так много, что даже вздохнуть невозможно, и я бегу, бегу… куда?

К Саньке! Мой внук сегодня пришел со школы и свалился как убитый. Подготовка к контрольным выматывает его, но это ничего – чуть-чуть нужно потерпеть, и уже скоро настанет лето, выспится и отдохнет. А пока, конечно, не даю ему халтурить, потому что без образования в нашем мире сложно устроиться, что бы там ни болтали в интернете.

Я проснулась от едкого запаха. Хотя, говорят, во время пожаров редко просыпаются, но такая уж моя чуйка, да и возраст дает о себе знать – сон некрепкий, поверхностный. Оказалось, дымом заволокло уже весь наш домик, и я почти на ощупь выбираюсь из своей спальни.

– Сашка! – кричу и тут же закашливаюсь.

Скорее к нему, в спальню! Вытащить, выползти бы как-нибудь на улицу, а там дождаться скорой. Надо бы документы и деньги захватить, но это только если хватит сил, главное – вытащить внука. Я добираюсь до его спальни. Силы оставляют меня, от спертого дыхания тяжело даже идти.

Вот он, Сашка. Дышит ли? Не понять, глаза у меня слезятся от дыма. Вытащить бы, унести на своих некрепких руках… Бью его по щекам – не просыпается. Значит, придется выносить самой. Баба я крепкая, и в горящую избу войду, а главное – выйду! Ничего, что уже пенсия давно за плечами, в нужный момент адреналин должен дать сил.

Но их нет. Я едва стаскиваю Саньку с кровати, не могу удержать. Руки уже не те…

– Сашка, проснись. Хотя ты выберись, – шепчу я, понимая, что у меня шансов уже никаких.

Внук не движется и не реагирует, но я отказываюсь верить, что это конец. Даже когда оседаю на пол вслед за внуком. Не вытащу, так хоть накрою свои телом, чтобы огонь не добрался. Глядишь, соседи успеют прибежать, помочь…

– Сашка…

Дым проник в мою голову и вытеснил сознание.

***

Кажется, смогла пошевелить рукой. Это я что же, живая, получается? Вот так сюрприз!

– Ой, очнулась, – верещит кто-то рядом. Кто-то писклявый и взволнованный. – Госпожа Леотта очнулась! Скорее позовите знахаря!

Неспешно открываю глаза и поворачиваюсь на источник шума.

– Что за сирена тут воет? – ворчу.

А сирена-то нарядная! Пышное темно-бордовое платье, какой-то чепчик на голове. Матушки, так даже самые пожилые мои подружки не наряжаются, а тут – молодая, симпатичная девушка в форме черт знает какого века.

– Госпожа, как вы себя чувствуете? – подбегает она ко мне.

Госпожа? Это еще что за обращение?

– Голова болит, – честно отвечаю я и пытаюсь сесть. Что-то я пропустила новости, с каких пор у нас в больницах устраивают маскарады?

– Лежите-лежите, госпожа, я уже позвала знахаря. Господин Маррион дежурил здесь все эти дни, присматривал за вами с молодым господином.

– Погоди ты, не тараторь, – обрываю я. – У меня от количества «господинов» уже голова кругом. Вы медсестра? Позвали врача?

Хлопает глазищами, будто я по-немецки разговариваю. Симпатичная девушка, ей лет двадцать от силы, хотя одежда ее ужасно старит. Светлые волосы убраны в косу и назад, спрятаны под чепчиком. То, что я поначалу приняла за платье, больше похоже на фартук какой-нибудь горничной.

– Что тут происходит? Развлекательные дни в районной поликлинике? Вам не кажется, что место неподходящее? – возмущаюсь я и наконец оглядываюсь.

Да уж, на больницу-то и не похоже. Что-то подобное мы с Санькой видели в Петергофе прошлым летом, когда я решила показать внуку культурную столицу. Небольшая такая комната с минимумом мебели: зеркало у туалетного столика, стул с красным подпопником рядом. Все либо из дерева, либо из металла – что за рамка такая у зеркала? Похоже на серебро, но вряд ли. Кто ж будет в Воронежскую поликлинику закупать дорогие вещи, им бы на МРТ бюджет лучше выделили. Я сама лежу не на больничной койке, а, внезапно, на кровати с поднятым алым балдахином.